Хранители. В поисках артефактов (СИ)

— Понимаешь, любимый, дело в том, что я на эмоциях выдала себя, от неожиданности увиденного назвала его по имени, хотя по факту должна была его забыть. Он, конечно, насторожился, но пришел совсем по-другому вопросу.

— Интересно, и по какому же вопросу к моей невесте забираются домой?

— Не ревнуй, он не проявлял ко мне внимания как к объекту своей страсти. Его привлекло то, что я смогла открыть шкаф, запечатанный на 50 лет, мои способности и невосприимчивость к травам, которые были нам подсыпаны, это он уже узнал, будучи у меня в гостях.

— И что же сделал наш «мудрец»?

— Он в моей комнате на базе нашел биоматериал для ДНК и вычленил, по какому-то ядерному анализу, что половина генома в нем не человека. Я наполовину не человек, — она немного помолчала. — Ты меня разлюбишь?

— Какой же ты ещё ребенок, — он нежно прижал ее к себе и поцеловал в макушку. — Да будет тебе известно, что на земле существуют племена, в которых есть геном до сих пор неподдающийся расшифровке. В основном это африканские племена. Генетические вариации, выявленные ученными у части африканских племен, не позволяет локализовать ни место происхождения, ни общую для всех предковую группу. А у людей, которые живут высоко в горах на Тибете? Их кровь до такой степени уникальна, что приспособилась к среде жизни с низким процентом кислорода в атмосфере, от которого обычный человек теряет сознание и к низкому атмосферному давлению, от которого у обычного жителя мегаполиса начинается головная боль и тошнота. А они живут, им хоть бы что! Значит, что мы предпринимаем? Выкидываем свое упадническое настроение в мусорку.

Еще раз поцеловав Ольгу, он направился на кухню, но дойти не успел, зазвенел звонок телефона. Взяв трубку, Илья нахмурил брови и внимательно слушал собеседника. «Я понял вас, Алексей Анатольевич»-ответил он и отключился.

— Покой нам только снится, да Оленька?!

— Что-то случилось?

— Как сказать и случилось, и нет. Вячеслав Миронов пытался жизнь кончить самоубийством, каким образом, не вдавался в подробности, но его успели откачать. Мать его, Елизавета Миронова, узнав о случившемся, попросилась на разговор к следователю и попросила встречи со мной, с кем бы ни было она разговаривать не хочет.

— Тогда поехали. Я пойду собираться.

— Оленька, мы же даже не поужинали и не дождались курьера, может ты дома останешься?

— По времени он должен был уже подъехать. Иди, я сейчас переоденусь и выйду за тобой.

В это время в дверь позвонили. Получив ужин и расплатившись, Илья вышел во двор и заметил ребят, наблюдающих за квартирой Ольги.

— Привет, как дела? — сказал Илья подошедшим ребятам. — Что-то вас сегодня двое.

— Привет, Илья Савельевич! Начальство так решило.

— Ночью видел блуждал кто-то из вас по двору, в окно заглядывал.

— Вы ошибаетесь, Илья Савельевич, никто из нас не прогуливается, сидят в машине, чтобы лишний раз глаза людям не мозолить.

Илья напрягся, он предположил кто это мог быть, но ничего не сказал.

— Мы сейчас отъедем в управление, так что пока она будет под моим присмотром делайте свои дела. Часа два нас не будет, не меньше.

— Спасибо, — дружно произнесли ребята.

В это время на улицу в брючном костюме синего цвета и белой курточке выскочила Ольга.

Добрались до офиса начальника, как ни странно, быстро. Хоть и выходной, на улице машин было мало.

Их встретил Алексей Анатольевич, поздравил с днем рождения, с помолвкой и отвел их в допросную.

— Илья, мы же в Твери в участке их оставили?

— Начальство решило после инцидента его мать перевезти в Москву, так же на вертолёте и Вячеслава привезли в больницу.

В допросную ввели Елизавету Миронову, бледную женщину в миг, состарившуюся на несколько лет. Осмысление того, что она чуть не потеряла единственного сына, убрало с ее лица холодность и надменность, с которой она встретила их на полянке.

Она села напротив ребят. Молчание стало затягиваться.

— Елизавета Матвеевна, вы хотели поговорить.

Она откашлялась, попросила воды и после этого начала говорить.

— Любил он Анну очень, не мог на нее надышаться, после ее смерти только ее душа, запертая в вазе, давала надежду жить моему сыну. Он у меня единственный, муж умер рано, инфаркт, так и растила одна, ни в чем ему не отказывала. А как поженились и свадьбу хорошую сыграли нарадоваться не могла на их счастье.

— Я понимаю страдания вашего сына, тоже потерял отца в детстве, но это не значит, что он ради своего блага и оживления своей жены должен был уничтожить как личность Агнессу. И не важно она деревенщина, бомжиха или богатая леди, это не дает никому право убить или уничтожить душу, как в вашем случае.

— Мой сын виноват, я это не отрицаю, и мы виноваты с матерью Анны, не придумали другой способ возвращения ее души, но я знаю, что раз он попытался убиться, то повторит свою попытку, — она всхлипнула. — Все, что держало его на этом свете, исчезло, ушло.

Слезы потекли по ее щекам. Ольга понимала боль матери за сына, так как сама чувствовала боль души к бросившей ее матери.

— Что же вы хотите предложить? Отменить наказание или наказать не в моем праве.