Хранители времени. Интермедия

— …неразумно, — спокойно продолжил повар, улыбаясь уголками рта. ("Во даёт!" — пробормотали барды). — Мы на одном крейсере. Положите пулемёт на пол. И не разрушайте мой мозг. Пожалуйста.

— Видишь? Ну? Тёмненький, взор аж до спинного мозга достаёт и вообще… — шепнула Малинка на ухо Зикке.

— Отдин литц с наш Лар! — шепнула Зикка на ухо Дане.

— Брат родный! — шепнула Даня на ухо Малинке.

"Никакого сходства", — нахмурился Ларвеор, с лёгкой горечью проводя ладонью по только начавшему отрастать «ёжику». Слабости бывают даже у несгибаемых героев. Капитан, например, был очень привязан к своим роскошным чёрным кудрям, смоляной волной спадавшим до лопаток. Так привязан, что после знакомства с Палючкой, простите великодушно, Дыханием дракона, ему понадобилась целых пять секунд, чтобы погасить багровое пламя в глазах.

Вот это действительно было страшно.

А боевая тётка всего-навсего стала густо-свекольной, под цвет халата, тяжело, по-звериному, задышала и чуть пригнула голову. "Совсем как покойный Уэйд, — подумал капитан. — История любит нахоженные тропы…"

— Чавой сказа-ал?! — пророкотал громовой глас. От зловещего звука сминаемого железа Зиккины змейки встали дыбом.

— Что мне очень жаль. Но я вынужден так поступить, — ещё спокойнее, если это вообще было возможно, сказал повар.

Повинуясь его знаку, терминатор надвинулся на тётку, занося внушительный кулачище размером с детскую головку, и тут же получил от неё трубой по черепу. Труба погнулась. Красноглазый пошатнулся и рухнул как подрубленный дуб. Повар беззвучно подался вперёд, неторопливо протянул руку, легкий тычок в шею — и добрая тихая старушка стала совсем тихой и спокойной. Пришелец аккуратно уронил её на пол, вытащил из кармана веревку и, не спеша, принялся связывать тётке руки и ноги. Красноглазый сел, покрутил головой и завязал отлетевшую в сторону трубу в узел. Барды громко выдохнули. Мужик в трусах размашисто перекрестился бутылкой. Мумий с трудом поднялся по стеночке и что-то прорычал.

— О чём он, мэтресса? — наивно полюбопытствовал Ярок. На щеках чародейки расцвело по лиловому пятну, маленькая ручка с бирюзовым маникюром сделала незаметный жест и парень, страшно захрипев, схватился за горло.

— Ну что ты, Криста, мальчик не хотел тебя обидеть, — с укоризной сказал Сивер, всё ещё обнимая жену, хотя необходимости в том уже не было. Чародейка надула губки и, не вполне понимая, что делает, уткнулась носом ему в плечо. Ярок обмяк, судорожно хватая ртом воздух и потирая горло. — Лич сказал: страшнее тёщи зверя нет.

— Ты подучил египетский? — удивился барабанщик.

— Скорее, это личный опыт, — негромко заметил повар.

Ларвеор повернул голову, и карие глаза встретились с карими. Пришелец смотрел на него в упор, а на его губах змеилась ехидная и всезнающая улыбка, которую капитан сотни раз видел на одной и той же перекошенной спросонья роже. В зеркале.

"Стивен Сигал возглавлял спецотряд, — вспомнилось ему, — у него был приказ вырубать всех подряд. И он вырубил всех, и он вышел на связь. "Сэр, я вырубил всех!" — доложил он, смеясь…"

— Никакого сходства, — проворчал капитан, не обращая внимания на ехидное хмыканье Леориэль.

~ *~* ~

— Варон залэз балшой сасна и начал пасылат всэх на…

Новый аарт был длиннее других и куда сильнее. Чертог перемещений снова исчез, и купол со всех сторон обступили высокие деревья с лиловой листвой. Трава была фиолетовой, небо — оранжевым, в воздухе летали крылатые коровы, а на соснах росла редиска. Заезжие барды почему-то вспоминали садовода Мичурина, который "полез на ёлку за укропом, а его арбузами завалило". Сивер утверждал, что изменения восприятия являются результатом применения многослойной иллюзии или вдыхания пыльцы растений, провоцирующей возникновение галлюцинаций. Барды нагло ржали и говорили, что чародею просто лилово все, что не фиолетово, а Сивер, конечно, хороший парень, но когда столько пьёшь, закусывать надо!

Полуэльф хмурился, принимая смех на свой счёт, и шептал под нос мелодичные заклинания на старо-эльфийском языке. Ярок удивлялся, что заклинания не срабатывают, пока Леориэль не перевела пару красиво звучавших выражений на всеобщий. Её товарищи покраснели, Аринх уткнулся лицом в ладони, хрюкая от хохота.

Чтоб в лэс всэгда биль дружба-мир, варон в ратан ваткнулы сыр…

А тем временем на поляне, заросшей ядовито-зелёными цветами, странные люди в костюмах животных делали… э-э-э… занимались… в общем, играли в жестокие игры. И пока мужская половина компании кроме Аринха и Сеи, уставившись в пол, брезгливо поджимала губы, женская прилипнув к голубому экрану… простите, к защитному куполу, следила за представлением. А между ними металась разъяренная Малинка и, брызжа слюной и тряся ядовито-розовыми лохмами, призывала друзей сказать: "Нет!"

Щёль гордый звэр лысыц. Скучаль. Увыдэль сыр и за торчаль…

— Пропаганде гомосексуализма и детской порнографии! — любезно подсказали барды. — Флаг тебе в руки, лохматка, и барабан на шею!

— Флаг зачем? — не поняла дриада, слегка обидевшись на «лохматку».

— Помахать! — гнусно усмехнулись пришельцы. — Тряпочка у тебя есть?