Хранители времени: как мир стал одержим временем

Четырьмя годами ранее Эван пыталась оснастить целый город своими «неправильными» часами. На Фолкстонском триеннале 2011 года, – событии, полностью основанном на убеждении, что время течет нормально и предсказуемо, – был представлен десяток ее часов, и размещены они были в стратегически важных точках, в том числе на здании универсама «Дебнемз», на городской ратуше, в букинистическом магазине и в одной машине местного такси.

На первый взгляд, циферблат с 10-часовым форматом имеет смысл, по крайней мере, не меньший, чем 12-часовой. В сутках оказывается 10 часов, каждый час состоит из 100 минут, а каждая минута – из 100 секунд. (Таким образом, 1 революционный час равняется 2 нормальным часам и 24 стандартным минутам, а 1 революционная минута содержит в себе 1 стандартную минуту и 26,4 стандартных секунды). Цифра 10 означает время полночи и размещена наверху, цифра 5 – это полдень, и расположена внизу циферблата, и если вы привыкли к стандартному 12-часовому формату, то указать, где на революционном циферблате будет, например, без восьми четыре, вам, скорее всего, не удастся. Французы, или, по крайней мере, те немногие французские граждане, для которых в 1790-е годы точное время имело значение и они могли себе позволить приобретать новые часы государственного образца, мучились с нововведением в течение 17 месяцев, а потом отмахнулись от него как от дурного сна. Оно осталось историческим анахронизмом, хотя из разряда тех, о которых периодически вспоминают особо одержимые личности наподобие желающих разместить Австралию на вершине глобуса[12].

Эван рассказывала мне, что решила создать такие часы, потому что ей было интересно, как они могут выглядеть. Она знала о наличии одного действующего экземпляра в швейцарском музее и нескольких во Франции. Но когда она стала обращаться к часовым мастерам со своей идеей, ее просто высмеивали. Обзвонив шесть или семь мастеров, она нашла заинтересованную фирму под названием Cumbria Clock Company (на сайте указано, что они специализируются на башенных часах, и говорится, что мастера с удовольствием занимаются как смазкой шестеренок на самых маленьких церквушках, так и решением более крупных проблем, в том числе с часами на кафедральном соборе в Солсбери и на Биг-Бене). Компания также предлагает такие услуги, как «ночное глушение». Но они никогда еще изготавливали часовой механизм с 10-часовым форматом, не говоря уже о десятке подобных.

Бунтарское шоу Эван в Фолкстоне имело блестящее название: «Мы могли бы быть кем угодно». Эван позаимствовала его из песни к фильму «Багси Мэлоун», в которой ей больше всего нравится строка «меняться никогда не поздно». Часы были «старой вещью, но такой, что могла предсказать возможное будущее, – говорит Эван, указывая непосредственно на природу самого времени. – Я хотела намекнуть, что мы однажды уже отказались от таких часов, но они еще могут вернуться».

Определить, какое время показывали эти часы, расположенные в людных местах, было невероятно сложно. «Многие вглядывались и говорили – ага, все понятно, но потом соображали, что понимают далеко не все: они воспринимали циферблат как 20-часовой формат времени, а не 10-часовой. За сутки часовая стрелка совершала не два, а один оборот».

Пока мы беседовали, энергичная увлеченность Рут Эван временем не снизилась ни на градус. Она как раз взялась за работу в качестве художницы в Кембридже, где, наряду со специалистами по растениям, анализировала знаменитые цветочные часы Карла Линнея 1751 года. Линней, шведский ботаник, предложил глубоко продуманную композицию из растений, расположенных в виде циферблата. Они должны были раскрывать и закрывать свои цветки в естественное для них время суток и обеспечивать (хотя бы приблизительно) представление о времени дня или ночи. Под влиянием освещения, температуры, дождей и влажности растения, выбранные Линнеем, не расцветают в Уппсале (60° с. ш.) так, как он предполагал, поэтому его часы – как показали многие попытки практической демонстрации – оставались в XIX веке преимущественно теоретической моделью. Но это был век перерождения и переосмысления, и названия их компонентов создают примерно такую же сладкозвучную атмосферу, как названия дней, придуманных во Франции 40 лет спустя: козлобородник луговой (цветы распускаются в 3 часа утра), скерда двулетняя (в 4 утра), цикорий обыкновенный (в 4–5 утра), пазник стержнекорневой (в 6 утра), бодяк болотный (в 7 утра), ноготки (в 3 часа пополудни).