Хранители завета

Я рассказываю ему всю историю. Начинаю с убийства преподобного Магнуса и украденного «Кодекса Снорри». Рассказываю о «Свитках Тингведлира» из пещеры в Исландии. О Хассане и его подручных, которые гоняются за мной. По-видимому, они работают на шейха Ибрагима. О руническом коде преподобного Магнуса, который привел меня к электронному письму с копией украденного документа. Рассказываю о скрытых кодах в тексте Снорри, о том, как я взломал их с помощью своего воображения и хороших друзей. О том, как Эйвин и я нашли усыпальницу в монастыре Люсе. О камне с рунической надписью, который я спрятал и который привел меня сначала в Урнес, потом во Флесберг, Лом, Карму и Рингебу. В кармане у меня лежат тексты, которые мне удалось расшифровать. Я показываю их Стюарту. Он просматривает бумаги при слабом свете фонарей, подсвечивающих здание института. По его дыханию я определяю, как сильно он взволнован. Я рассказываю об убийстве священника из Рингебу, об украденной деревянной скульптуре и моей поездке в Лондон, а затем и сюда, в Институт Шиммера.

— Какая история! — говорит он. — А тот манускрипт, который вы нашли в Исландии, «Свитки Тингведлира», я надеюсь, в надежных руках?

— Конечно.

— В Норвегии? В Исландии?

— Мы пытаемся перевести их.

— Тебе помогают хорошие специалисты?

— Самые лучшие.

— Строго говоря, самые лучшие специалисты находятся здесь, в Институте Шиммера. Тебе следовало бы прислать пергамент сюда. Для консервации, обработки и перевода.

— Здесь все сделают хорошо. Но я не уверен, что это надежное место. Меня не удивит, если вдруг обнаружится, что шейх владеетИнститутом Шиммера. Именно отсюда звонили преподобному Магнусу, когда он нашел кодекс.

Стюарт молчит некоторое время, потом возвращается к теме:

— Ты и твои друзья продвинулись дальше, чем кто-либо другой. Вы обнаружили код там, где другие видели только текст. И более того, вы сумели взломать все коды!

— Но мы не нашли самую главную гробницу. И сейчас потеряли последнюю ниточку. Она находилась в скульптуре святого Лаврентия.

В темноте я улавливаю слабую улыбку Стюарта Данхилла.

— Ты воюешь с лучшими учеными мира и мистическим миллиардером. Но у тебя есть нюх и интуиция и поразительная напористость, которой нет больше ни у кого. Я восхищаюсь тобой, Бьорн. Это правда. Я восхищаюсь тобой.

Мои щеки краснеют.

Стюарт говорит:

— Если гробницу когда-нибудь найдут и раскроют эту тайну, то это будет только твоя заслуга. И не только я так думаю.

6

Весь следующий день я провожу в архиве Института Шиммера, где беру плоские картонные коробки с документами, пергаментами, свитками и листами папируса. Архивариус добросовестно регистрирует все, что я уношу к своему столу.

С дотошностью нейрохирурга я перелистываю старые тексты и двигаюсь вглубь истории. Мне попадается изощренное сочинение XIX века, которое проводит параллели между мистическим манускриптом Войнича XVI века — документом объемом в 272 страницы, написанным неизвестными знаками на неизвестном языке, — и такой же загадочной рукописью Леонардо да Винчи из миланской библиотеке «Амбросиана». Я вижу письма, отчеты и аккредитивы, аттестаты и приложения, указания и заметки, купчие и циркуляры. К большинству документов приложен английский перевод. На руках у меня шелковые перчатки, и периодически ко мне подходит хранитель архива, чтобы убедиться, что я не превращаю бесценные сокровища в папье-маше.

И все же я не нахожу ничего, что могло бы подтвердить, что кто-то, кроме священника Асима, сделал запись, свидетельствующую, что викинги совершили поход в Египет в 1013 году. Но ведь если бы такой документ существовал в принципе, Стюарт, несомненно, нашел бы его много лет тому назад.

7

Стюарт Данхилл и я договорились пообедать вместе около шести. В ожидании этого часа я решил зайти в технический отдел Института Шиммера, чтобы узнать, не прояснилось ли что-нибудь насчет привезенной мной рунической дощечки. Например, какого она времени. Из какого дерева сделана. Нет ли чего-нибудь внутри.

Технический отдел расположен в отдельном крыле, построенном в 1985 году, имеет всевозможные мастерские и специальное оборудование. Здесь проводится любая работа — от датировки артефактов радиоуглеродным методом до их реставрации и превращения тысячи обрывков, поступивших в лабораторию, в единый полноценный документ. Исследователи, в белых халатах и комбинезонах, у некоторых повязки на лице и защитные очки, сидят, согнувшись, над своими станками и хитроумными машинами.

Женщина-лаборант в зеленом синтетическом комбинезоне показывает мне, как пройти в технико-исторический отдел артефактов из дерева, бумаги и папируса. Я заглядываю в лабораторию, где два ортодоксальных иудея исследуют Тору, развернутую на многометровом алюминиевом столе. В следующей лаборатории группа реставраторов трудится над богато украшенным гробом. Я открываю дверь в прихожую, потом другую — в кабинет, где дама, стоящая у стола со скоросшивателями и разложенными листками, раздраженно спрашивает меня, нет ли у меня привычки стучать в дверь, перед тем как войти.

Третья лаборатория пуста.