Хранительница 2. Месть волчицы

На протяжении нескольких недель я только и делал, что напивался. Я понимал, что это не выход, но только так мог хоть ненадолго потерять связь с реальностью. Осознание того, что вина Карины в смерти Кати была только косвенной, лишь подливало масло в огонь. За каждое сказанное ей грубое слово я чувствовал себя виноватым. Мне ужасно не хватало ее пронзительных зеленых глаз, нежной улыбки, пусть и адресованной не мне. Но я не мог взять вот так просто и заявиться к ней в дом. У нее теперь своя семья: Макс и сын… Она столько перетерпела, чтобы добиться этого, и я там буду, определенно, лишним.

Я-то видел, как они ворковали на том приеме. Как она держала его за руку, смотрела на него. Ей было все равно, что я стоял рядом! Она даже не посмотрела на меня! Еще и этот жуткий запах, что отталкивал. Как она его вообще додумалась на себя нанести? А ведь так хотелось вдохнуть ее запах и почувствовать себя вновь живым.

— Глеб, к тебе пришли, — сообщила секретарша, вырывая меня из грустных воспоминаний.

— Кто? — спросил и тут же воскликнул: — Да плевать, пусть проваливают! Никого не хочу видеть. — уже тише добавил про себя.

— Нехорошо так встречать гостей, — произнес знакомый до отвращения голос.

Подняв взгляд, я сфокусировал его на том, кого меньше всего хотел сейчас видеть.

— Проваливай! — сказал вместо приветствия.

— Оу, друг, во что ты превратился?! — сказал Макс, игнорируя мой приказ, прошел и присел в кресло напротив. — Что за повод? — спросил он, беря бутылку с виски и рассматривая этикетку.

— Ваше с Кариной семейное счастье обмываю! — съязвил, приподнимая бокал, словно только что сказал тост, делая из него глаток.

— Я, конечно, догадывался, что дела у тебя паршиво, но чтобы настолько, — хмыкнул он, ставя бутылку на место. — В общем, у нас нет времени на разговоры, поднимайся.

— И что дальше? — спросил, усмехнувшись. — То есть ты, правда, думаешь, что можешь вот так заявиться ко мне и приказывать?

— Представь себе! — ответил он, поднимаясь. — Ладно, Глеб, давай пошли, у нас и так мало времени.

— Да пошел ты!

— Черт! Да какие же вы оба упрямые! — выдохнув, проговорил он, заставляя меня нахмуриться. — В общем, слушай меня внимательно, — сказал он, наклонившись и упираясь в стол ладонями. — Карина вот-вот родит.

Сказанное повергло меня в шок. Я не думал, что у них настолько все хорошо. Внутри все же тлел уголек надежды что она хоть немного любила. А нет, я снова ошибался.

Выдохнув, я залпом выпил содержимое бокала, после чего, с шумом опустив его на стол, проговорил.

— Быстро ж вы, — усмехнувшись, продолжил: — Поздравляю!

— Придурок, этот ребенок твой!

— Конечно! — вновь усмехнулся, ни капли не поверив его словам.

— Послушай, я сам себя лишил возможности быть Максимке отцом с самого рождения из-за страха. Я боялся, что мои опасения, будто Максимка не мой сын, подтвердятся, — неожиданно спокойно проговорил Макс. — Тебе же она не дала шанса на выбор, и это нечестно. Карина боится, что ты решишь, будто она хочет привязать тебя к себе дочерью. Но это неправильно! Ты обязан знать, что у тебя вот-вот родится дочь!

С каждым его словом весь алкоголь из крови словно выветрился, а в голове начали вертеться трезвые и более-менее здравые мысли. Вот только, как бы красиво он не говорил, кое-что не укладывалось у меня в голове.

— Если это так, то почему я не почувствовал ничего при последней нашей встречи? — спросил язвительно, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.

Выровнявшись, Макс усмехнулся точно так же, как и я секунду назад.

— А что ты вообще тогда почувствовал? — спросил, вскинув бровь.

А ведь он был прав. Все это время я пытался понять, для чего она нанесла на себя этот отвратительный запах. Конечно, я предполагал, что она таким образом пытается оттолкнуть меня от себя, но чтобы скрыть беременность.

— Дошло, наконец! — воскликнул Макс. — Теперь, может, все же поедем? А то боюсь, ты пропустишь самое главное — появление дочери на этот свет.

Карина

Как ни странно, но Нина оказалась права, и моя девочка решила долго маму не мучить. И уже через несколько часов я держала свое сокровище на руках. Суета потихоньку сходила на нет, и, наконец, долгожданная тишина воцарилась в комнате.

Улыбнувшись еще раз, пожилая женщина покинула комнату, оставляя меня с малышкой наедине. Через минуту раздался тихий, едва слышный стук в дверь, и, слегка приоткрыв ее в комнату, вошел Максимка. Неуверенно и немного испуганно он приблизился к кровати. Он, наверно, больше всех ждал появления сестренки, чтобы играть с ней. И вот сейчас сынок с неким интересом пытался заглянуть в шевелившийся сверток, но у него ничего не выходило.

— Забирайся сюда, — сказала, похлопав по кровати рядом с собой. — Ну же, смелее…

Сынок, забравшись на кровать, подобрался ко мне ближе и, наконец, посмотрел на сестренку.

— Она такая белая, — сказал он, скривившись, заставив меня улыбнуться.

— Да, она будет красивой белой волчицей. — проговорила, погладив Максимку по щеке.

— Как снег? — удивился он.

— Да, как снег, — ответила, улыбнувшись.