Хранительница-2 (Там, за синими морями-2)

Впрочем, к славному цеху куртизанок Саора начала принадлежать всего три месяца назад, когда переехала прямо из отцовского дома в особняк, купленный для нее генералом, и титул самой красивой среди своих коллег не слишком успокаивал ее страдающую гордость. Потому что еще совсем недавно Саорита Вайн танцевала на придворных балах, и ее блестящее будущее ни у кого не вызывало сомнений. И в первую очередь у нее самой.

Она спокойно вошла в знакомую и любимую с детства лавочку, и ее владелец Ондверг, которого она тоже знала уже, одна богиня знает, сколько лет, согнулся перед ней в поклоне. Фамильярном.

– Госпожа Саора! Как я рад вас видеть под моей крышей! - Маленькие глазки на широком лице заблестели и забегали, ощупывая ее с головы до ног. Попробовал бы он так посмотреть на нее раньше!!

– Добрый день, господин Ондверг. - Вежливость и только вежливость. Холодная и спокойная вежливость, за которой можно спрятать все, что угодно. Даже то, что ей до сих пор страшно и стыдно выходить на улицу, а еще страшнее и стыднее встречать знакомых. - У вас, я вижу, сегодня людно.

Людей действительно в лавке толпилось немало, но в основном они держались кучкой в дальнем левом углу. Снаружи лавка казалась небольшой, но тем, кто заходил внутрь, было сложно разглядеть, где начинаются ее стены.

– О, да, сегодня на редкость удачный день! - Понявший, что его осадили, Ондверг несколько сбавил тон. Но фамильярности не убавилось, и он с некоторой долей интимности наклонился к ее уху. - С тех пор, как эта барышня решила поиграть на арфе, отсюда еще никто не вышел!

– Вы наняли барышню для привлечения клиентов? - Мельком удивилась Саора, аккуратно отстраняясь от назойливого торговца и прислушиваясь к звукам, доносившимся из окруженного толпой угла. Там, похоже, подбирали какую-то мелодию.

– Ох, богиня с вами, госпожа Саора! - Смеясь, запротестовал Ондверг. - Да разве эта крошка мне по карману?! Это же госпожа Риола!- Он опять наклонился к ней поближе. - Говорят, она живет с самим Ташем! И еще говорят, что он силой увез ее из дома, и я готов в это поверить! Да разве эта милая, приличная девочка могла бы добровольно пойти на такое?! У нее же на лбу написано, что она из благородных!

– Саору при этих словах чуть передернуло, но он, не заметив, продолжил: - А чтобы она не сбежала, он приставил к ней болотника, госпожа Саора, который ни на шаг от нее не отходит, и даже сейчас торчит рядом. Справедливости ради, надо признать, что в щедрости ее любовнику не откажешь. За какой-то неполный месяц он уже выбросил на нее целое состояние, и она все продолжает и продолжает транжирить деньги. Хотя, что еще остается бедной девочке? Как вы думаете, госпожа Саора, может, она мстит ему таким образом? - Забывшись, он почти касался губами ее уха.

Саора мягко отстранилась и ответила довольно равнодушно:

– Вряд ли, господин Ондверг. Тратить деньги - это очень приятное занятие, и я не думаю, что для того, чтобы им заниматься, нужны еще какие-то причины.

Разочарованным отсутствием сочувствия, а также даже минимальной доли любопытства в своей слушательнице, торговец прошел за стойку. Он еще о чем-то спрашивал, наверное, интересовался, что она желает приобрести, но Саора его уже не слышала.

Та барышня в своем углу закончила подбирать мелодию, и заиграла по-настоящему.

Заиграла так, что Саора, забыв обо всем на свете, пошла на эту музыку, как потерявшийся путник к человеческому жилью. Протолкалась между людьми, чего еще минутой раньше ни за что не сделала бы, и увидела ту, о которой рассказывал ей Ондверг.

Она действительно была молода. На несколько лет моложе двадцатитрехлетней Саоры, и выглядела совсем девочкой, но при этом одета была так, как не одевались в Вангене даже шлюхи. В слишком светлое и яркое платье, слишком дорогие для утренней прогулки серьги, слишком открытые, сделанные из переплетенных кожаных полосок туфельки, и эйге!! О, богиня, она носила эйге!! Открыто, в центре города!

Впрочем, - Саора мельком вспомнила рассказ торговца - возможно, ее заставляют это делать. Болотник, стоявший в углу небрежно прислонившись к стене, только утвердил ее в этой мысли.

Но, пресветлые боги, как же она играет!

Молоденькая изгойка перебирала струны арфы, как будто касалась чувств самой Саоры, рассказывая ей и о ней, что-то важное, что-то непонятое ею самой до конца.