Хранительница

– Её нет. – ответил этот… почему–то я даже не смогла подобрать слово чтобы описать что чувствую в данный момент.

– А я типа этого не заметила?! – язвительно воскликнула всплеснув руками. – Я спрашиваю, где она?

– Слушай, давай вернёмся в дом и я тебе всё объясню, хорошо? – снова попытался уклониться он от ответа.

Бросив на парня гневный взгляд, я всё же решила вернуться в дом. Не потому что этого захотел он, а из–за того что замёрзла.

Ни говоря ни слова, я прошла мимо застывшего парня, стараясь не смотреть на него. Я чувствовала что чтобы сейчас не сказал Глеб, здесь или в доме это определённо что–то плохое.

Зайдя в дом, я тут же развернулась к Глебу, и пристально смотря на него, стала ждать ответа. Ему бесспорно не нравилось отчитываться передо мной, и я была почти уверенно что он не в восторге, от этого разговора. Впрочем как и я.

– Тут такое дело… – сказал он и вновь замолчал.

– Да говори уже в чём дело! – не выдержав воскликнула я.

– В общем, у тебя больше нет машины. – спокойно сказал Глеб, вынуждая меня от удивления раскрыть рот. Но это по сравнению с тем, что он сказал потом, оказалось мелочью. – Для всех родных и близких, ты погибла в аварии, так и не доехав до этого места. – выдал он, выбив почву из–под моих ног.

Ужас от услышанного сковал всё тело, не давая вздохнуть. Задыхаясь, я словно рыба выброшенная на берег стала открывать и закрывать рот, пытаясь, сделать вздох. От нехватки кислорода закружилась голова, и я словно подкошенная рухнула вниз. Лишь только благодаря быстрой реакции Глеба, я не оказалась лежащей на полу. Он подхватил меня на руки и усадил в кресло.

– Дыши, слышишь? – проговорил он тихо. – Вдо–о–о–х – выдо–о–ох…

Не сразу но у меня всё же получилось это сделать. Судорожно вздохнув, я с отчаяньем и болью посмотрела в его глаза, до конца не веря в услышанное. Но Глеб тут же отвел глаза, не позволяя мне найти в них ответов.

Я сидела словно в прострации, не понимая, разве такое может быть? Разве возможно то о чём он сказал? Как я могла погибнуть в аварии, если вот она я, живая, дышу и чувствую боль!

– Зачем?

Это единственное что меня волновало. Я не стала спрашивать о том как они посмели рыться в моих вещах, трогать автомобиль и ещё бог весть что… Ведь это такие пустяки, по сравнению с тем что они сделали со мной… Они убили меня!

– Мы не можем позволить тебе вернуться, ты нужна нам здесь. – произнёс он негромко.

Он так и не повернулся! Говорил тихо, с горечью, словно сожалел, но не смотрел! Не желал чтобы я видела в его глазах ложь. А я не сомневалась, теперь нет, что у этих существ помимо самолюбия нет никаких других чувств.

– Что вы наделали… – сипло произнесла, чувствуя подступающие слёзы.

– Мы должны были это сделать. – проговорил он решительно, будто доказывая это не только мне но и себе.

– Как вы могли? – проговорила глухо, чувствуя, как скатилась первая слезинка. – После того как я спасла жизнь тебе и Максу. – подступившая истерика не давала возможности нормально говорить, но это мне не мешало. – А обо мне вы подумали? – зло крикнула я, поднимаясь, Глеб поднялся следом и наконец посмотрел на меня. Заглянув в его глаза, я яростно продолжила. – А вы спросили, нужно ли всё это МНЕ и хочу ли Я тут оставаться?

Глава 11

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Никто не пытался оправдаться или извиниться. Я обвела всех присутствующих ненавистным взглядом. Те немногие кто находился здесь, опустили голову, пряча от взгляды.

Понимание что никто мне так и не ответит разозлило, и я почувствовала как внутри разрастается ярость, Как зарождается уже привычное тепло, увеличиваясь и выпуская щупальца, требуя освободить его, наказать обидчиков.

Я знала что означает эта ноющая боль в груди, это незнакомое но отчего-то радное чувство. А ещё я прекрасно помню как впервые на момент ярости, от меня отшвырнуло Глеба. Только сейчас это чувство было намного сильнее, что означало произойдёт что-то плохое, то что я никогда не смогу себе простить. Поскольку я не желала никого калечить, даже если они этого заслуживают.

– Карина. – позвал меня тихо Глеб. Он каким-то образом понял, что внутри меня творится что-то необъяснимое и попытался успокоить. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

– Молчи! Ты понятия не имеешь, что я чувствую – с ненавистью прошипела, не давая ему нести ахинею.

Насколько нужно быть душевнобольным, чтобы подстроить смерть человека и спокойно это ему преподнести? На что они собственно надеются после этого? Что, узнав о своей липовой смерти, я запрыгаю от радости? Что после того КАК они со мной поступили я соглашусь остаться, чтобы спасать их жалкие душонки?

– Карин, я понимаю, ты злишься, но прошу возьми себя в руки и постарайся успокоиться. – медленно проговорил он. – Не стоит растрачивать силу на ерунду.

«ЧТО?! – возмущённо подумала, посмотрев на него. – То есть, для него эта ситуация ерунда? То что я в бешенстве после того как узнала о собственной смерти это ерунда? Он это серьёзно? Во бля!»