Хранительница

— Ох, ёпт! — молодой симпатичный паренёк, отшатнувшись, опрокинулся назад и в таком положении, помогая руками и ногами, отползал от меня, как паук.

Я даже обиделась. Ну не красавица я, зачем же так реагировать то? Я понимаю, что мой вид сзади и спереди весьмааа отличается.

Парень посмотрел куда-то в сторону. Я обернулась и обомлела, открыв рот. Господи! Это где ж такую красоту выращивают?

Передо мной стоял отряд крепких высоких мускулистых мужчин. У некоторых в руках было оружие- мечи разных размеров. Я прямо застонала мысленно, ну кто меня просил лезть вчера за мёдом. Не могла потерпеть годик-другой. Тааакие мужчины, а у меня вся рожа опухшая. Я прищурила оставшийся целым глаз, разглядывая их.

Они не остались в долгу. Кто-то ухмылялся, кто-то хмурился. Чуть впереди отряда стоял высокий чернявый мужчина, волосы до плеч. Он внимательным цепким взглядом осматривал открывшуюся его взору картину. Между бровями пролегла глубокая складка, губы поджаты, а на подбородке ямка. Я хмыкнула, это здесь мода такая на ямочки?

Кривой неровный шрам слева пересекал бровь, разделяя её пополам, спускался по виску и скуле, заканчивая свой путь в уголке нижней губы. Когда он поджимал губы, шрам слегка натягивался и казалось, что он усмехается.

Не видя перед собой опасности, ребята начали расслабляться. Мечи опустились, началось шевеление в их рядах.

— Местная? — спросил чернявый, хмуря брови.

Я медленно кивнула. Он окинул спящих детей взглядом. Хорошо, что животные в лесу, искромсали бы, пока разобрались что к чему, думала я. Это же машины для убийств какие-то.

В это время из леса вышел Игнат и быстро пошёл в направлении отряда, припадая на деревянную ногу. Между начальниками завязался разговор. Игнат помогал себе жестами, кивая головой. Затем отряд в сопровождении двинулся в селение. Напоследок Петрович обернулся в мою сторону, поднял руку в успокаивающем жесте. Значит свои, можно не бояться. Вот и хорошо. Столичные наверно, которых ждали. А почему пешком-то, думала я, стирая спортивный костюм. В это время проснулись дети. И когда солнце уже начало клониться к закату, мы пошли в селение. Теперь место у костра было занято крепкими мужчинами из отряда и из местных — пару мужиков поавторитетнее. На столе была разложена карта, они склонились над ней, рассматривая и водя пальцем. Спорили, тыкая пальцем в карту, доказывая свою правоту. Люся с женщинами готовили еду на костре.

Мне там точно делать нечего, «со свиным рылом в калашный ряд». Мы с детьми перекусили в доме, и пошли в палисадник. Я развесила свой костюм на ветках невысокого кустарника. Нужно с одеждой что-то решать, у меня только спортивный костюм с парой топов, сорочка и платье, которые дала Люся. У детей тоже выбор не богат. Попрошу ткань и попробую сама сшить, ничего сложного. Жаль только, швейной машинки нет, придётся вручную мастерить.

Знала бы, что попаду неизвестно куда, вцепилась бы в свой чемодан руками и ногами. А у меня там и сарафанчик новый, и сандалики, и косметика. И вообще, когда женщина едет в отпуск, она покупает всё новое. Эх, ведь каждая женщина хочет выглядеть чуточку красивее. Даже если не ищет приключений на свою пятую точку. Я вот нашла по ходу дела. Как говорится, все признаки на лице. Я потрогала лицо, когда же эта опухоль начнет сходить, самой неловко в таком виде появляться перед народом.

Мы с детьми сели на лавку и вели неспешные разговоры. Им было интересно, как живется в моем мире. Я рассказывала, как могла объясняя. Что такое детский сад и школа. Глаза у детей загорелись:

— Одного возраста? И что они там делают?

— Учатся, конечно. Пока дети маленькие, они учатся рисовать, мастерить фигурки разные, гуляют, едят и спят даже. А вечером родители приходят с работы и забирают детей домой.

— Что такое работа?

— Что такое магазин?

А я рассказывала, рассказывала, пока голос не начал хрипнуть. Посмотрела на детей, Лина начала тереть кулачками глаза.

— Спать пора дети. Завтра ещё что-нибудь расскажу интересное.

Мы зашли в дом. Животные ещё не вернулись. Я забеспокоилась. Если утром не придут, пойду искать. Вернутся ночью — столичные шум поднять могут. Всё же опасные животные, говорят. Я широко зевнула, сняла платье, оставшись в сорочке, и бухнулась в постель.

***

Утром проснулась от того, что мне тяжеловато. Повернула голову. Марк спал, закинув на меня руку и ногу, уткнувшись лицом в плечо и мирно сопел. Я тихонько погладила его по голове. Вздохнула, освобождаясь от его конечностей и вставая с постели.

Конечно, со временем, я более или менее смирилась с тем, что у меня нет детей. Но иногда, где-то там в груди сжималось что-то, как пружинка. Можно ли, интересно, здесь усыновлять детей? Нужно спросить у Игната. А дальше что? Мне домой возвращаться, разве разрешат детей с собой взять? Нет, наверное.

Вот и не буду об этом даже думать. У них есть родственники, которые их приютят, и полюбят, и вырастят.

Я умылась и вышла на улицу.

Оказывается, столичные спали на улице, расстелив свои одеяла прямо на земле.

— Люся, а чего она на улице спят?