Хранительница

Погода в этот день выдалась на редкость теплая, и Лика не торопилась уходить в дом. Она сидела на любимой Ташевой завалинке и бренчала на гитаре, напевая то одну, то другую песню. Само собой, из гуляющей закорючинской молодежи нашлись желающие ее послушать, и кое-кто повис на заборе, пытаясь рассмотреть едва освещенную неярким фонарем светловолосую певицу.

Затаившимся в саду «теням» ничего не оставалось, кроме как ждать.

– И долго она еще будет тут петь? – раздраженно поинтересовалась одна из них хриплым мужским шепотом.

– А хрен ее знает! – не менее раздраженно отозвалась другая. – Она мне не докладывалась!

– Может, заткнуть ее как-нибудь?

– Лучше сам заткнись, ... ! Ты ее на виду у всех затыкать собрался?

– Свигров змей и все его прихвостни! Времени и так в обрез!

– Заткнись, говорю! – На этот раз в голосе говорящего ощутимо прорезались опасные нотки, из-за чего собеседник предпочел действительно заткнуться.

Прошло всего несколько минут, и Лика, к большому облегчению выжидающих, тоже замолчала. Сначала она поднялась в дом и отнесла туда гитару, потом вышла за фонарем. Публика за забором что-то разочарованно пробубнила и начала расходиться.

«Тени» переглянулись между собой, и трое из них быстро и умело выставили стекло одного из окон и просочились внутрь.

Лика хотела идти в дом, но вдруг вернулась, опять поставила фонарь на завалинку и пошла снимать забытое белье с растянутой между деревьями веревки.

«Тени» неслышно направились к ней, но в этот момент хлопнула входная калитка. Лика обернулась, «тени» шепотом выругались и снова отступили в сад.

– Лика, солнце мое, здравствуй! – На еле освещенной фонарем дорожке стоял Тибун.

– Ты чего здесь делаешь? – удивилась Лика. – А ну уходи, сейчас Таш придет!

– Это ничего! – успокоил ее Тибун. – У меня сегодня есть что ему сказать. А ты что, даже не хочешь поздороваться со мной, Лика?

– Здравствуй, – холодно отозвалась она. – И что ты собираешься сказать Ташу, если не секрет? Надеюсь, что-нибудь важное, потому что он очень не любит, когда его беспокоят по пустякам. Может и убить.

– Лика, любовь моя, ты беспокоишься за меня! – обрадовался Тибун и сделал шаг по направлению к ней. – Не волнуйся, разговор у меня к нему самый серьезный.

– И какой? – Она сделала шаг назад.

– Лика, родная, ты знаешь, как тебя люблю! – Тибун опять шагнул к ней. – Я долго упрашивал отца, чтобы он разрешил мне жениться на тебе, но он не соглашался. Говорил, что ты рабыня и все такое. Но это было до того, как он тебя увидел. После этого он согласился, представляешь?! Сказал, что ты самая красивая девушка в Закорючке, и плевать на то, что ты рабыня. Так даже лучше, будешь больше ценить, какое тебе выпало счастье. Правда, после этого против нашего брака начала возражать моя мать, но мне удалось и ее уговорить. Но она выставила одно условие. Сначала ты должна будешь понравиться ей, а потом мы поговорим о свадьбе. Лика, ну как ты можешь кому-то не понравиться?! Вот и отец такого же мнения. Он поручил мне поговорить с твоим хозяином о выкупе за тебя, а за свадьбой дело не станет! Мы же не какие-нибудь там нищие подзаборники, наше слово – кремень!

Новости настолько поразили Лику, что она застыла столбом и не двинулась с места, даже когда Тибун подошел к ней совсем близко.

– Нет. – Она покачала головой и подняла на него блеснувшие в темноте глаза. – Он меня не продаст!

Тибун покровительственным успокаивающим жестом положил руки ей на плечи.

– Лика, милая, ну конечно продаст! Кому еще продать такое сокровище, как не самому уважаемому семейству в Закорючке? Мы не дадим тебя в обиду, и он это знает!

– Нет! – с отчаянием замотала головой Лика, и в голосе ее послышались слезы. – Он этого не сделает!

Тибун притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосы.

– Родная моя, считай, что ты уже замужем!

Лика дернулась.

– Нет!

Тибун плотнее прижал ее к себе и начал покрывать поцелуями ее шею. Лика опять дернулась, но он не отпускал. Лицо Лики вдруг потеряло девичью мягкость, как-то сразу став взрослым и жестким. Она чуть повернулась, присела, сделала одно движение руками, отчего Тибун неожиданно потерял равновесие и неловко упал на землю. Лика отскочила подальше и холодно посмотрела на него.

– Не будет никакого замужества. Уходи.

– Лика, ты что?! Так вот, значит, ты как! – с удивлением, быстро сменяющимся презрением, протянул Тибун. – Маленькая дрянь! Значит, предпочла мне какого-то изгоя! Шлюха! А я-то к ней как к порядочной! – Он встал и медленно пошел к ней. – Ты столько времени пудрила мне мозги! Думаешь, можно безнаказанно играть со мной, да? Не выйдет! Ты мне за все ответишь, сучка!

Тени за деревьями, в чьи планы не входило позволять постороннему лицу нанести какой-либо физический вред объекту, зашевелились, подбираясь поближе к освещенному фонарем кругу.

Лика, чье лицо становилось все более и более неподвижным, шагнула к завалинке, нащупала забытую там еще с обеда глиняную кружку и резким движением разбила ее. Зажала между пальцев острый осколок.

– Пошел вон!

Тибун только оскалился в ответ.