Хранительница искры (СИ)

— А ты возьми и попробуй. Я настаиваю! Я хочу, чтобы моя служанка выпила из моего кубка. Выпей … за любовь! — Данат выдержал паузу, а потом добавил. — За любовь к Лионелю, если таковая конечно имеется.

Мидэя встретилась глазами с Лионелем.

— Ты не обязана этого делать, — проговорил он, мрачнея. — Данат, хватит уже измываться над девушкой!

Но Мидэя вовсе не хотела сдаваться и давать повод для новых придирок князя. Решительно подойдя к столу, она схватила наполненный кубок и осушила его в несколько глотков. Она лишь успела растерянно вскрикнуть, прежде чем упасть без чувств, прямо в объятья Лионеля.

— Найди себе другую жертву, мой князь, или мне придётся биться с тобой. Я уже начинаю думать, что ты изводишь её назло мне, — с ожесточением произнёс Лионель, вынося девушку из зала.

Приведя девушку в чувство, пышная Гвен усадила Мидэю рядом с собой, нависая над ней колышущимися складками. Взяв её за руку, Гвен произнесла с искренним состраданием:

— Лионель ушел. Этот парень, конечно, не самое лучшее, что можно встретить в жизни, но он, по крайней мере, волнуется за тебя. А вот от нашего князя тебе надобно было держаться подальше. Ох, как далеко! Но уже поздно. Этот мальчишка бешеный! Неистовый с какой стороны ни подойди! С ним никто не мог сладить даже в детстве, а сейчас и подавно. Если он вобьёт себе что-то в свою башку, то расшибется, но сделает так, как хочет. Я тебе, девуля, так скажу — наша бабская доля ох нелегка, и ты должна поступить мудро, выбирая меньшую кучу золы, потому как кое-что сжечь всё-таки придётся. Крови допускать нельзя! Для них это забава, они с легкостью играют своими и чужими судьбами, а тебе нужно выстоять меж ними. Уж я видала, как смотрит на тебя Лионель, и успела заметить, как глазеет на тебя наш князь — как на трофей, который он обязан добыть. Они соревнуются и им плевать, что при этом чувствуют такие как мы. Твоя беда в твоей красоте, творец воистину глумиться над простолюдинами, награждая их прелестями. Тебе нужно быть хитрее, думай прежде, чем что-то ляпнуть или сделать, тогда и ты окажешься в выигрыше.

«Да уж» — пронеслось у Мидэи в мыслях, — «Но если учесть, что сюда меня привела сила священного огня, то … я вообще ничего не понимаю! Почему меня привязывает к Лионелю? Почему я должна быть каким-то глупым трофеем? Почему мои ладони в присутствии Даната, как тысячи то раскаленных, то попеременно холодных игл? Почему сила хочет, чтобы я оставалась здесь?»

Но больше всего девушку волновало то, что зарождалось в её душе. Чувства. Такие разные, терзающие неизведанностью, но в тоже время влекущие.

Целых восемь дней, Мидэе удавалось не попадаться на глаза затаившему на неё оскомину князю. Конечно же не без помощи верной Милки, обходя наказы Кресса, ведь так или иначе — жалования ей всё равно было не видать.

С Лионелем они встречались каждый вечер в той же комнатке в башне или в библиотеке. Нет, книг они не читали. Как ей потом пояснил Лионель — «сюда ближе, и сюда уже давно никто не заглядывает, ни слуги, ни рыцари». Жаждущих познания истины не находилось, а Лионеля съедала иная жажда, далёкая от клинописи.

Их встречи были страстными, полными поцелуев, но короткими, ночевать с ней он не мог. По ночам Лионель с отрядом солдат нёс службу где-то на дозорном посту. Ему оставалось стоять в дозоре ещё три ночи, но в этот вечер он снова обещал навестить её.

Мидэя ждала его, сидя на софе поджав ноги, увлеченно читая древнюю рукопись, составленную из подшитых пергаментов на валлийском языке. Это была «Летопись о деяниях ведьм». В ней придавались осуждению даже те знахарки, которые совершали свои деяния во благо, во имя спасения невинных, считалось, что своим вмешательством они бросают вызов творцу. Даже намёк на магию признавался непростительным злом и карался смертью. Мидэя откровенно недоумевала, почему люди так боялись и ненавидели тех, кто просто пытался им помочь. Прочитанное сильно огорчило её, с детства впитанные учения ордена, заставляли её негодовать по поводу людского невежества.

В библиотеке было очень тихо, не считая одной единственной потрескивающей свечи рядом с девушкой. Вдруг сзади ей на глаза легли теплые мужские ладони. Мидэя улыбнулась и прошептала:

— Я уже заждалась тебя, Лионель, — запрокинув голову, она подставила ему свои губы. И он не отнимая рук стал целовать её, но с таким незнакомым доселе яростным чувством, что было вовсе не похоже на Лионеля. Мидэя попыталась убрать его ладони со своего лица, но он лишь крепче сжал её голову, кусая губы. И по тому, как знакомо закололи её ладони, она поняла, кто именно сейчас целует её. Пришлось приложить все силы, чтобы бороться. Князь открыл ей глаза, но схватил за руки, удерживая вырывающуюся девушку.

— Ой, перепутала, — издевательски усмехнулся Данат, — Лионеля здесь нет, и защищать тебя некому.

— Я и сама могу за себя постоять! — прорычала Мидэя. — Отпустите, ваша светлость! Отпустите, или я буду кричать! Что значит для вас ваша дружба, князь Данат?! Что значит для тебя вера Лионеля?! Убери от меня свои лапы!