Хранительница реликвии

— Получается, для тебя ни один мой выбор не имеет никакого значение. Важно только то, что ты хочешь?

— Есть призвание, а есть глупые амбиции. Важно уметь отказываться от ненужного. К чему ты вообще задала этот вопрос?

— Уже не важно.

— Кааатя, — настойчиво протянул Горвин. — Говори.

Катя быстро сдалась. — Мне просто интересно. Если, я, как вы говорите, очень важная персона, в смысле хранитель.

— Так, — с улыбкой согласился волшебник.

— Есть у меня, в связи с этим, какие-либо привилегии? Так сказать для личного пользования.

Волшебник сурово сдвинул густые брови.

— У тебя ещё нет ни какой силы, а ты уже хочешь пользоваться ее привилегиями?

— Ну, началось, — выдохнула Катя. — Злыдень, когда ты стал таким занудой?

Фонарщик и книгочей напугано переглянулись. Они и в мыслях не могли представит, что таким тоном можно разговаривать с одним из старейшин. Но на их удивление реакция волшебника была положительной.

Он рассмеялся:

— Ох-хо-хо, моя дорогая! Я всегда таким был. Вон спроси у Рольфа. Не так ли?

Господин Вира улыбнулся. — Даже боюсь с тобой спорить. Ты не только зануда, но и хороший пакостник.

Волшебник закатился новой волной звонкого смеха.

— Так как насчет привилегий? — не унималась Катя.

— Да нет у тебя ни каких привилегий, — утирая проступившую слезу, ответил Горвин.

— А жаль. Если бы были, я охотнее принимала участие в ваших мероприятиях.

Волшебник лишь развел руками.

— Погодите, — вмешался Марк, сидевший напротив Катерины. — Кажется, первый хранитель может быть опасен, не только из-за того, что силы у него больше чем у остальных. Но и потому что у него есть Право Первого Хранителя, — произнес книгочей и поймал на себе совсем не дружелюбный взгляд волшебника.

— Опаньки! — обрадовалась Катя. — С этого места поподробнее. Мало того, что у меня силы больше, так ещё и право перового хранителя есть. И почему я все последней узнаю. Что это за право такое?

После недолгого молчания, оторвав суровый взгляд от рыжеволосого парня, Горвин ответил. — Вообще-то, я не собирался тебе об этом так скоро говорить.

— Это очевидно.

— Но если уж у твоих "друзей" язык длиннее, чем извилины в мозгу… Использования этого права, действительно может быть опасным. Если применить его неправильно. Магистериум не зря упоминает это в своих книгах.

— Ну, так скажи, в чем оно заключается, что бы я не совершила сей глупости. Не хочешь? Тогда я спрошу у Марка, — резво произнесла Катя и с задором посмотрела на книгочея. Правда, у того, желание что-либо рассказывать значительно поубавилось.

Горвин в очередной раз вздохнул.

— Нет, ну что с ней делать?

— Рассказывай уже, — улыбнулся Феарольф.

— Я конечно же, для начала, предпочел заручиться поддержкой короля и после начать твое посвящение. Но, раз все и так вышло из под контроля.

Повозка наехала на кочку, и сидевших внутри, слегка встряхнуло.

— Право Первого Хранителя, действительно можно назвать твоей привилегией. Их всего два. Это право одной спасенной жизни, — тихо произнес Горвин. — И право единожды исполненной воли.

— В смысле исполненной воли? Я могу пожелать чего угодно? — Обрадовалась Катя.

— Ни чего угодно, — пояснил волшебник. — Но многого. Если уж ты заявишь о своем намерении уже, никто не в праве не подчиниться твоей воли.

— Да ладно? Что, вот так вот просто. Захотела и мне подчинились?

— Нет, не так просто, — спокойно произнес Горвин, хорошо понимая, что знание о своих возможностях, ещё не дает человеку возможности ими воспользоваться. — Во-первых, это может произойти только после того, как ты объявишь себя хранителем. А во-вторых, все зависит от того насколько ты сильно будешь верить в то, что ты что-то можешь. Какова твоя вера, такова и сила.

Катя недовольно съежилась.

— Тоесть, я не могу просто так захотеть, что бы твоя магия вернулась в мир, и всем было хорошо?

— Нет. Этого не мог даже Алдарин. Он не верил, что в силах осчастливить каждого.

— Вот интересно, — возмутилась внучка волшебника. — Какой смысл тогда от великой силы, если нужно ещё поверить в то, что ей обладаешь? Зачем называть тогда, кого-то избранным и толкать на подвиги?

Все сидевшие в повозке синхронно посмотрели на Горвина.

Волшебник зевнул и лениво подтянулся.

— Вдруг из них кто поверит, — усмехнулся он. — Да так сильно, что сможет изменить мир. Волшебство же, это прежде всего Вера. По настоящему избранным никто, никогда не является. Этот мир, такой же живой, как и мы с вами. Если в его игру отказывается играть один, то обязательно согласится другой. Герои, которые в конце выходят победителями, легко могли бы не согласиться на предложенное им приключение и остаться дома. Правда, мы ничего не знаем об этих ленивцах ибо их жизнь скучна. С тех пор, как миром стал верховодить человек, люди сами для себя стали избирать судьбу.

Катя хитро прищурилась и спросила:

— Любопытно, а если я откажусь от предложенной мне доли? Мир быстренько найдет другого Первого Хранителя?

— Нет.

— А как же?

— Тогда бы твое место уже занимал кто-то другой. Катюш, в мире все так, как должно быть — Волшебник посмотрел в глаза своей внучки. — Ты не откажешься.