Хранительница тайн

Лорел задумчиво побарабанила пальцами, глянула поверх очков на стол и тут же улыбнулась, поняв, что не заметила главного: карточки с указателем. Там, как и ожидала Лорел, оказались списки корреспондентов и адресатов. Она медленно провела пальцем по списку, но не обнаружила там ни «Вивьен», ни «Лонгмейер», ни «Дженкинс».

Лорел проглядела список еще раз, внимательнее. В указателе не было писем ни от Вивьен Дженкинс, ни от Вивьен Лонгмейер. И тем не менее отрывок из мемуаров, приведенный в биографии Генри Дженкинса, явно на них указывал. Лорел достала ксерокопию, сделанную в Британской библиотеке. Вот, черным по белому: «Во время долгого морского путешествия мне удалось войти в доверие к Вивьен и установить с ней дружеские отношения, которые продолжались много лет. Мы регулярно переписывались до самой ее трагической смерти». Она стиснула зубы и еще раз проверила указатель.

Ничего.

Бред какой-то. Кэти Эллис утверждает, что они переписывались всю жизнь, причем регулярно. Где же письма? Лорел глянула на склоненную спину Бена и решила рискнуть.

– Здесь все письма, которые мы получили, – сказал он, выслушав ее объяснения.

Лорел показала ксерокопию. Бен сперва наморщил нос и согласился, что это странно, потом просветлел.

– Может, она перед смертью уничтожила эти письма? – Он не знал, что сминает надежды Лорел, словно сухой листок. – Так иногда бывает, особенно если люди планируют завещать свою переписку. Они тщательно следят, чтобы ничего лишнего не попало в публичный доступ. Как вы думаете, у нее могли быть для этого причины?

Лорел задумалась. Возможно, письма Вивьен содержали нечто чересчур личное или даже инкриминирующее. Теперь Лорел уже ничего не могла исключить. Чувствуя, что у нее плавятся мозги, она спросила:

– А не могут они быть где-нибудь еще?

Бен помотал головой.

– Нет, весь архив Кэти Эллис передан в библиотеку Нью-колледжа. Здесь все, что она оставила.

Лорел готова была расшвырять коробки по комнате, к испугу бедного Бена. Подобраться к разгадке так близко и упереться в стену – попробуй тут не взбесись. Бен сочувственно улыбнулся, и Лорел уже собиралась вернуться к столу, когда ее осенило.

– Дневники, – быстро сказала она.

– Что?

– Дневники. Кэти Эллис вела дневники – она упоминает их в мемуарах. Вы не знаете, они входят в ее собрание?

– Знаю. Входят. Я их вам принес.

Бен указал на стопку книг на полу рядом со столом. Лорел, сдержавшись, чтобы его не расцеловать, вернулась на место и взяла первый из переплетенных в кожу томов. Он был датирован тысяча девятьсот двадцать девятым годом. Лорел помнила, что в том самом году Кэти Эллис сопровождала Вивьен Лонгмейер в долгом морском путешествии из Австралии в Англию. На первой странице золочеными уголками, теперь потускневшими и облезлыми, была закреплена черно-белая фотография девушки в длинной юбке и строгой блузке. Волосы – на снимке, конечно, не определишь, но Лорел прочему-то предположила, что они рыжие, – были расчесаны на косой пробор и завиты в кудряшки. По одежде – типичный синий чулок, однако в глазах горела отвага. Девушка смело выставила подбородок и не столько улыбалась в объектив, сколько выглядела довольной собой. Лорел решила, что мисс Кэти Эллис ей нравится, и еще больше укрепилась в этом впечатлении, когда прочла подпись под снимком: «Маленькое и нахальное тщеславие, но автор помещает здесь фотографическую карточку, сделанную в брисбенском салоне Хантера и Гулда, в качестве документального образа молодой женщины на пороге ее великих приключений в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот двадцать девятое».

Лорел открыла первую страницу, исписанную аккуратным красивым почерком и датированную пятнадцатым мая тысяча девятьсот двадцать девятого года. Наверху стояло: «Неделя первая. Новое начало». Она улыбнулась легкой высокопарности стиля, и тут же в глаза ей бросилось имя – «Вивьен». Между сухими описаниями жизни на корабле: каюты, других пассажиров и (особенно подробно) меню – Лорел прочла следующее: