Хранительница тайн

Что-то выскользнуло из альбома, и Лорел подняла с пола фотографию. Удивительное дело: она видела ее впервые. На старом черно-белом снимке стояли, взявшись под руку, две смеющиеся девушки. Комнату украшали цветные флажки, из окна за кадром падал солнечный луч. Лорел перевернула фотографию; сзади была лишь дата: май тысяча девятьсот сорок первого. Как странно. Лорел изучила семейный альбом вдоль и поперек, а этого снимка ни разу не видела.

Дверь отворилась, вошла Роуз. Две разномастные чашки плясали на блюдцах.

Лорел подняла фотографию.

– Ты видела это, Рози?

Роуз поставила чашки на стол, прищурилась на снимок и улыбнулась.

– Я нашла ее на ферме месяца два назад и подумала, что тебе стоит вставить ее в альбом. Разве не удивительно узнать про маму что-то новое, особенно теперь?

Лорел внимательно всмотрелась в снимок. Начесы на косой пробор, юбки едва закрывают колени. У одной из девушек в руке сигарета. Да, конечно, вот на снимке мама. Но как непривычно она накрашена! Как не похожа на себя!

– Странно, – сказала Роуз. – Никогда не думала, что и она когда-то была такой.

– Какой?

– Молодой. Что она могла беззаботно болтать с подружкой.

– Неужели никогда?

Впрочем, что греха таить, Лорел думала так же. Для них, детей, мама появилась на свет, когда ответила на бабушкино объявление. Разумеется, они знали, что мама родилась и выросла в Ковентри, прямо перед войной переехала в Лондон и что все ее близкие погибли при бомбежке. А еще Лорел знала, как тяжело мама переживала потерю семьи. Дороти Николсон не уставала твердить детям: семья – единственное, ради чего стоит жить. Однажды, после какого-то особенно возмутительного проступка старшей дочери, мать взяла ее за руку и сказала с непривычной твердостью: «Не повторяй моих ошибок, Лорел. Постарайся понять, что на самом деле важно. Иногда твои близкие кажутся тебе несносными, но ближе них у тебя никого на свете нет».

Дороти никогда не рассказывала о своей жизни до того, как она встретила Стивена Николсона, а дети не спрашивали. Наверное, это нормально, смущенно подумала Лорел. Дети не хотят верить, что у родителей до их появления на свет была какая-то своя жизнь. Зато теперь, разглядывая незнакомку на фотографии, Лорел сгорала от любопытства.

В начале ее карьеры известный режиссер, поправляя очки, заявил, что роли героинь – не для нее. Лорел долго лила слезы, часами вертелась перед зеркалом в тщетных попытках найти героический ракурс, пока однажды, перебрав лишнего, не решила подстричься.

Это было поворотным моментом в ее актерской биографии. Призванием Лорел стали характерные роли. Тот режиссер взял ее на роль сестры главной героини, и работа принесла ей первые хвалебные отзывы. Зрители удивлялись ее способности полностью растворяться в своих героинях, а Лорел знала одно: у каждого персонажа есть тайна, нужно лишь ее раскрыть. Лорел была настоящим специалистом по разгадыванию чужих секретов. Узнай, что прячется глубоко внутри, – и ухватишь самую суть.

– Ты осознаешь, что это самая ранняя ее фотография? – Роуз наклонилась над сестрой, обдав ее ароматом лаванды.

– Серьезно? – Лорел потянулась за сигаретой, вспомнила, где находится, и вместо сигареты взялась за чашку.

В молодости маме выпало немало испытаний. Почему она никогда не думала об этом раньше? Лорел всматривалась в снимок, в смеющихся девушек. Теперь ей казалось, что они смеются над ее неведением.

– А где ты ее нашла, Рози? – спросила Лорел.

– В книге.

– В книге?

– В пьесе «Питер Пэн».

– Мама играла в спектакле?

Дороти обожала игры с переодеваниями, но Лорел никогда не слышала, чтобы она когда-нибудь участвовала в настоящем спектакле.

– Вряд ли. Это подарок. Там есть надпись на титульном листе, помнишь, в детстве мама всегда просила нас подписывать книги.

– Что за надпись?

– «Дороти». – Рози сцепила пальцы, пытаясь вспомнить. – «Истинный друг – свет в ночи. Вивьен».

Вивьен. Имя произвело на Лорел странное действие. Ее бросило в жар, потом в холод, кровь застучала в висках. Перед мысленным взором мелькнула блестящая сталь, испуганное лицо матери, красная ленточка. Старые воспоминания, ужасные воспоминания. При чем тут какая-то Вивьен?

– Вивьен, – произнесла Лорел громче, чем намеревалась. – Кто такая Вивьен?

Роуз удивленно взглянула на нее, но ответить не успела: в комнату ворвалась Айрис, размахивая штрафным талоном. Сестры развернулись к двери навстречу ее ярости, не заметив, как при упоминании имени Вивьен лицо Дороти исказилось болью. Но когда три сестры Николсон снова глянули на мать, на спокойном лице спящей не читалось и намека на то, что Дороти покинула больницу, свое усталое тело и взрослых дочерей и сквозь годы несется назад, в одну темную ночь тысяча девятьсот сорок первого года.

3

Лондон, май 1941 года