Хранительница Темного пламени

Мне в спину ткнулось что-то влажное. Обернулась, и не смогла подавить тихого вскрика. Это был зверь, похожий на тигра, но без полосок, а ровного золотого окраса, напомнивший оттенок волос Гато.

— Ты прекрасен, — вымолвила с восхищением, — Солнечный кот.

Не сильна в интерпретации эмоций животных, но это была улыбка. А затем, подернувшись темным с золотыми прожилками облаком, он снова стал человеком, а я смущенно отвернулась.

— Такое и возьму себе имя, Гато Солнечный кот.

Мы спустились к завтраку одновременно, я и не подумала смущаться, потому что мы просто спали. Кентавры уже были на местах, словно и не выпили вчера половину запасов таверны. Они оглядели нас, девушки с улыбками, парни, казалось, осуждающе.

— Яйца и свежий хлеб! — Вечно бодрая Алина несла широченные подносы с нехитрым завтраком. Оглядев нас, она подмигнула Гато. — Завтра День Обретения силы, нам предстоит много работы, хорошо подкрепись.

Когда тарелки были тщательно вычищены хлебом, а мужская половина населения затребовала себе добавки, в Таверну вошел Асмодеус. Когда он проходил мимо меня, то поклонился, словно я была особой королевских кровей, а затем со столь же отстраненным видом отправился к Изумруд.

— Нужно, чтобы все вышли. Есть дело, которое необходимо обсудить.

Ей достаточно было кивнуть, чтобы все кентавры, за исключением ее сыновей, покинули Таверну. Гато присел подле меня, взял за руку, всем видом демонстрируя, что он всего лишь дополнение ко мне.

— Мелания, Гато уже официально стал твоим фаворитом? Нам нужно знать, можно ли обсуждать дела темных при нем. — Поинтересовалась Изумруд. Я решила, что вопрос кроется в доверии к этому мужчине, которое он снискал прошлой ночью, утешая меня. Ответила:

— Да. Гато — официально мой фаворит.

Странный рычащий звук раздался в помещении. Источником шума оказался Асмодеус. Заметив обращенные на него взоры, он глубоко вздохнул.

— Несварение.

«Сомневаюсь, что чей то желудок может звучать настолько угрожающе»: испуганно высказалась светлая часть. «Пусть рычит, паскудный пес, раз посмел выбрать не меня»: усмехнулась темная. Едва мы оказались за круглым столом для переговоров. Дикий пес взял слово:

— Как вы знаете, светлые организовали приграничные патрули, с одним из которых мы едва не столкнулись, когда я приводил Меланию домой.

Собравшиеся закивали. Наверняка, все уже знали, что Асмодеус намеревался собрать аналог в землях темных. Однако следующие его слова изрядно меня удивили, а уж кентавров заставили гневно зафыркать.

— Когда мы уходили от погони, я перешел в свою звериную форму, а лошади Светлых едва нас не нагнали. Их лошади никогда не могли сравниться с нашими, а уж тем более с ходом дикого пса в изначальной форме, что заставило меня навести дополнительные справки. Плохие новости. Кто-то из твоего табуна, Изумруд, вывел полукровок черных молний для светлых. Лошади белого цвета, поэтому мне понадобилось время, чтобы выяснить наверняка.

Изумруд гневно забила копытами.

— Да как ты смеешь!

Алмаз высокомерно вздернул подбородок:

— В нашем табуне никогда не было предателей.

И только Сапфир опустил голову и сказал:

— Асмодеус может быть прав. Я заметил большое списание жеребят в последние три года. Думал, виной эпидемия гриппа. Да, Мелания, лошади, даже черные молнии по юности, могут заболеть гриппом, а могут даже от него умереть. — пояснил, глядя на меня своими синими глазами, словно прочитал мысли. — Но другие лошади болеют не чаще обычного. Да и списывались только молодые жеребцы, отобранные для размножения и не прошедшие кастрацию.

То, с каким толком дела говорил Сапфир, заставило меня взглянуть на него по другому. Он был, несомненно умен, прекрасно разбирался в своем деле.

— Даже если так, никто не стал бы продавать лошадей светлым. Это самоубийство. Вернее убийство всего рода, ведь только темное пламя дает нам возможность обращаться в людей.

— Вы не знаете, на что можно пойти за деньги. — Произнесла я, надеясь, что выдала что-то стоящее, но три кентавра вдруг рассмеялись.

— Мы не любим деньги, — пояснила Изумруд. — Выручка от проданных лошадей отправляется на общие нужды Табуна и никто не получает больше необходимого. Никто и не просит больше необходимого.

— Коммунизм какой-то…

— Красивое слово, — с улыбкой произнес Сапфир, — А как называются люди, которые придерживаются правил общего труда и блага.

— Коммунисты.

— Так вот, Мелания, — все кентавры — коммунисты, — пояснила Изумруд и теперь заржать захотелось мне.

— Но есть ведь что-то, что хотят кентавры и что дать им могут только светлые?

Трое переглянулись и замотали головами. Они не знали. Пообещали постараться найти того, кто мог вносить записи в книги учета жеребят, но это было практически невозможно, потому что кентавры не закрывали дверей и всю документацию хранили на открытом месте. На этой тревожной ноте неизвестности нам пришлось свернуть собрание, потому что в двери Таверны настойчиво застучали.

Открывать пошла Алина, впустив с улицы шум и гам.

— Мелания, милая, тебе стоит выйти.