Хребет последнего ружья

— В течение пяти лет вы безупречно выполняли обязанности детектива. Компания этого не забыла.

Он выбрал себе одну из сигар и понюхал ее с видом знатока.

— Во всяком случае, в моих показаниях не было ничего противоречивого. По правде говоря, им не хотелось раскапывать дело как следует. История с Боуном могла пролить нежелательный свет на всю местную полицию.

— Большое спасибо за помощь, мистер Эверс.

— До свидания, Конкэннон.

Они не подали друг другу руки. Конкэннон повернулся и вышел.

После полудня один из полицейских проводил Конкэннона на вокзал и убедился, что тот взял билет на первый же северный поезд. Фамилия полицейского была О'Дул. Это был высокий молодой парень с почти честным лицом.

Когда они сидели в зале ожидания, в проходе показался кучер фиакра; он нес два чемодана; за ним шла Атена Аллард.

Конкэннон инстинктивно встал, увидев ее, но тут же замер: женщина смотрела на него так, словно он вообще не существовал. Подойдя к окошку кассира, она взяла билет до Канзаса.

О'Дул наблюдал за этой безмолвной сценой с некоторым интересом. Он знал по слухам, что детектив был неравнодушен к вдове Рэя Алларда, но то, что она не отвечает ему взаимностью, было видно с первого взгляда. Отойдя от окошка кассы, Атена поглядела сквозь Конкэннона, будто он был оконным стеклом, затем неторопливо прошла на перрон.

— Послушайте, — сказал Конкэннон после паузы, — вам ведь все равно, куда я поеду — на север или на юг, не так ли? Ведь главное — чтобы я убрался отсюда, верно?

Полицейский пожал плечами.

— Да вроде так.

— Не могли бы вы обменять мой билет на другой, в Техас? А мы в ожидании поезда пообедаем…

Эта идея пришлась полицейскому по душе. Конвоируемые не каждый день угощали его обедами.

Обменяв билет, они пошли в привокзальное кафе, где Конкэннон заказал обед на двоих.

Однако есть ему не хотелось. Он выпил пива, посмотрел как О'Дул уплетает свинину с фасолью и закурил, стараясь отогнать мысли, витающие вокруг Атены Аллард.

Вот двухчасовый северный подошел к перрону… Надсадно свистнул локомотив, проезжая стрелку…

«Сейчас она уедет, — подумал Конкэннон, — и завтра в это время уже будет у своих родителей в Канзасе».

То есть, все равно, что на Луне…

Он слушал пыхтение паровоза «Болдуин», который уже набирал скорость, покидая вокзал, слушал замирающий вдали стук колес.

Затем они с О'Дулом вернулись в зал, чтобы еще два часа ждать техасский поезд.

Конкэннон закурил и уставился на входную дверь.

Ему смутно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь пришел с ним попрощаться. Например, Лили… Или даже Джон Эверс…

Но никто не пришел.

Брет Гарт. Как Санта Клаус пришел в Симпсон-бар

В долине реки Сакраменто шли дожди. Северный рукав выступил из берегов, а через Змеиный ручей нельзя было перебраться. Валуны, отмечавшие летом брод, скрылись под широкой пеленой воды, простиравшейся до самых предгорий. Дилижанс застрял у Грэнджера, последняя почта увязла в камышах, и верховой едва спасся вплавь. «Под водой, — с патриотической гордостью сообщал еженедельник» Лавина Сьерры «, — находится площадь, равная штату Массачусетс».

И в предгорьях стояла погода не лучше. Горная тропа была покрыта густым слоем грязи; путь загромождали фургоны, которые нельзя было сдвинуть с места ни физической силой, ни моральным воздействием; дорогу на Симпсон-Бар указывали загнанные упряжки и немилосердная брань. А дальше, отрезанный от мира и недоступный человеку, Симпсон-Бар ласточкиным гнездом лепился к каменистому фризу и острым капителям[26] Столовой горы, содрогаясь под ураганным ветром. Был канун рождества 1862 года.

Над поселком спустилась ночь, и огоньки замерцали сквозь туман в окнах лачуг по сторонам дороги, вдоль которой теперь с шумом неслись беззаконные ручьи и гулял мародер-ветер. Большинство жителей, как всегда, собралось в лавке Томсона. Они теснились возле раскаленной докрасна печки и в молчании поплевывали на нее, что являлось принятой среди них формой общения, до известной степени заменявшей беседу. В самом деле, почти все способы увеселения в Симпсон-Баре давно уже были исчерпаны; наводнение приостановило работы в ущельях и на реке; денег на виски не было, что лишало привлекательности самые запретные удовольствия. Даже мистеру Гемлину пришлось покинуть Симпсон-Бар с пятьюдесятью долларами в кармане — это было все, что он смог реализовать из тех крупных сумм, которые выиграл, успешно практикуясь в своей многотрудной профессии. «Если бы меня попросили, — говаривал он впоследствии, — если бы меня попросили указать хорошенькую деревушку, где отставному игроку, который не гонится за деньгами, можно без скуки поупражняться в своем ремесле, я назвал бы Симпсон-Бар; но для молодого человека, обремененного семейством, это занятие невыгодное». Так как семейство мистера Гемлина состояло преимущественно из совершеннолетних особ женского пола, это замечание приводится больше для того, чтобы продемонстрировать сатирическое направление его ума, нежели точный объем его семейных обязанностей.