Хребты Безумия

Когда я распахнул дверь во тьму вязовой аллеи, меня обдало невыносимым зловонием, от которого я едва не потерял сознание. Но я сумел подавить приступ тошноты и через секунду с трудом различил согбенную маленькую фигурку на ступенях крыльца. Меня призвал к себе Эдвард, но тогда кто этот мерзкий смердящий шарж на человека? И куда это так внезапно исчез Эдвард? Ведь он звонил в дверь за секунду до того, как я ее открыл.

На пришельце было надето пальто Эдварда, его полы почти волочились по земле, а рукава, хотя и были завернуты, все равно закрывали кисти рук. На голову была нахлобучена широкополая фетровая шляпа, нижнюю часть лица скрывал черный шелковый шарф. Когда я сделал неверный шаг вперед, фигурка издала хлюпающий звук, как тот, что я слышал по телефону: «буль… буль…» Его рука протянула мне на кончике длинного карандаша большой плотно исписанный лист бумаги. Все еще не придя в себя от нестерпимого зловония, я схватил бумагу и попытался прочитать ее при свете, струящемся из дверного проема.

Вне всякого сомнения, это был почерк Эдварда. Но зачем ему понадобилось писать мне, когда он только что был у меня под дверью? И почему это все буквы были вкривь и вкось, точно выписанные нетвердой трясущейся рукой? При тусклом освещении я не смог ничего разобрать и поэтому отступил в холл, а карлик без приглашения засеменил за мной, лишь чуть замешкавшись на пороге. От этого диковинного ночного гостя исходил чудовищный смрад, и я понадеялся (к счастью, не напрасно), что моя жена не проснется и не увидит это чудовище.

Потом, приступив к чтению, я почувствовал, как у меня подогнулись колени и потемнело в глазах. Придя в себя, я увидел, что лежу на полу, а этот проклятый листок бумаги все еще зажат в моей сведенной судорогой руке. Вот что там было написано.

Дэн, иди в лечебницу и убей это. Уничтожь. Это больше не Эдвард Дерби. Она – Асенат – завладела мной, хотя сама она уже три с половиной месяца как мертва. Я солгал тебе, сказав, что она уехала. Я убил ее. Мне надо было так поступить. Все произошло неожиданно, но мы были одни, а я находился в своем теле. Мне подвернулся под руку подсвечник, и я пробил ей голову. Она собиралась завладеть мной навсегда в День всех святых.

Я похоронил ее в погребе под какими-то старыми ящиками и стер все следы. У слуг на следующее же утро зародились подозрения на мой счет, но у них самих есть такие секреты, о которых они не смеют сообщить полиции. Я отослал их прочь из дома, но лишь одному Богу известно, что они и прочие члены их секты способны вытворить.

Какое-то время мне казалось, что я в полном порядке, но потом я стал ощущать, как что-то давит мне на мозг. Я понял, что это, – как же я мог забыть! Душа ее – или Эфраима – не покидает земной мир и продолжает витать тут и после смерти, пока не истлеет прежнее тело. Вот она и преследовала меня, заставляя обмениваться с ней телом, – она выкрадывала мое тело, а меня загоняла в свой труп, похороненный в погребе.