Хрен С Горы

Планы пришлось менять в самый последний момент: всё-таки Баклан оказался нужнее здесь, на острове, в качестве связного между мною и Солнцеликой и Духами Хранимой. В итоге старик оправился без своего родственника. Зато в сопровождении четырёх жителей Пеу. Там, на чужбине, вопрос лояльности мне или кому ещё становился делом десятым, потому я, выбирая охрану Тунаки, руководствовался больше знанием вохейского, хотя бы зачаточного, да наличием опыта общения с заморскими чужаками. К сожалению, не удалось уговорить сопровождать Сектанта Гохоре, плавающего в Вохе. Так что пришлось троих выбрать по рекомендации Ванимуя -- двух из его подчинённых, ещё одного из числа родственников моего советчика. А командиром над ними ставить одного из "макак", Тухупу. Он давно попал мне на заметку за редкое сочетание живого и пытливого ума, храбрости и холодного рассудка в критических ситуациях.

Правда, этот орёл мог бы пригодиться и "дома" в качестве металлурга -- поскольку относился к самым толковым из подручных Атакануя. В своё время я даже настоятельно предлагал Тухупу остаться в Мака-Купо, причём советовал из совершенно добрых побуждений. Но извечное любопытство и неугомонность натуры заставили его бросить столь блестяще начавшуюся карьеру и отправиться с нашей армией на запад острова.

Увы, кадров катастрофически не хватало. Так что пришлось выбирать, на что бросить человека. В итоге я решил, что сопровождать торговую миссию в данный момент важнее. Тем более что медь плавить начнём в лучшем случае через несколько месяцев -- пока же нужно разобраться с более важными делами.

На прощание Тухупу выслушал длинную лекцию на тему соблюдения осторожности -- чтобы в Вохе ртом не хлопал, ни с кем особо не откровенничал, и выполнял распоряжения Тунаки. Сектанту же я сказал об ответственности за сопровождающих, которые "в вашей стране, словно дети, будут". Ну, в качестве благого пожелания -- в случае возможности -- пристроить начинающего металлурга в какую-нибудь мастерскую по профилю, для повышения квалификации, так сказать.

 

Прошли долгие часы, прежде чем стайка кораблей, медленно уходящая от берега, затерялась на просторе Хонского залива. Сегодня вечером они, ещё может быть, остановятся на ночёвку в Вэй-Поу или, скорее, где-нибудь на северном берегу пролива, ведущего в открытый океан. А завтра, с утренним солнцем, преодолеют пролив и, уйдя подальше от суши, будут ловить парусами попутный ветер. А там как повезёт: могут за неполные два месяца добраться до первых островов, подчиняющихся вохейскому царю, могут и все три бороться с морем, а могут и навсегда сгинуть в пучине. Оставалось только надеяться на доброе расположение Тобу-Нокоре или его вохейского коллеги Шшумпшу-Уляраху.

 Но мне некогда было предаваться излишним размышлениям и грусти. Две сотни "макак" и шесть сотен отборных бойцов со всего Вэя и Хона уже практически готовы выступить в поход, как они думают, против ещё не покорённых бунса и тинса. В общем-то, люди собраны и организованы ещё пару дней назад, но я дожидался отплытия заморских торговцев -- как-то неуютно оставлять в тылу четыре сотни чужеземцев, когда уводишь самых боеспособных воинов.

 

 

Глава двадцать вторая

В которой герой вспоминает одну старую песню, вызволяет прекрасную даму, а также проявляет сперва жестокость, а потом милосердие.

 

"Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону" - внезапно вспомнилась строка из песни. Саму песню слышать не доводилась, а эти слова в далёком цивилизованном прошлом до меня добрались посредством не то какого-то телевизионного юмориста-зубоскала, не то просто в виде анекдота.

Ситуация у нас была чем-то схожа с тем революционным матросом, который вроде бы фигурировал в песне: восемь сотен папуасов под моим руководством бодро топали по деревянной гати через бунсанские болота на Тинсок. А согласно моему плану должны будут через два или три дня оказаться под Тенуком. Правда, об этом даже командиры узнают только завтра с утра -- когда мы окажемся недалеко от верховьев Бунуме, по которой будем сплавляться до Алуме. В общем: "Я шёл на Тинсок, а вышел к Тенуку".