Хрен С Горы

О медных орудиях для будущих ганеоев я пока что умолчал, но сама идея сделать данниками нашего небольшого сообщества целое племя моим орлам зело понравилась. Тем более, что бонко понимали уже разницу между охотой, к коей можно отнести прежние наши походы на восточных соседей, и регулярным животноводством, аналогом которого можно считать обложение постоянной данью.

Впрочем, планы на будущее в своём рассказе гостям о нашем житье-бытье я опустил.

Пока шла экскурсия, успели приготовить пиршественный стол. Который у нас был действительно столом, а не кучей циновок с разложенной на них едой. Размеров нашего "круглого" (получившегося в виде косого овала, несмотря на все старания Сектанта претворить в жизнь мой замысел) стола хватало, правда, только на тех, кто дослужился до звания "питарасу". То есть, конечно, при желании рассадить можно было там ещё десяток-другой человек, но я предпочёл зарезервировать свободные места для тех из "тупису", которые после ближайших походов пополнят элиту братства "пану макаки". Ну и для особо уважаемых гостей. Моих сонайских родичей, например.

И конечно, имелось за столом место для Солнцеликой и Духами Хранимой тэми. Папуасский мужской шовинизм, хотя и не доходящий до классического "Kirche, Kinder, Kuche", столкнулся в рядах моих "макак" с роялизмом. В итоге монархические настроения (не без моего участия) победили, и Раминаганива отныне могла сидеть за одним столом со своими "лыцарями". Пользовалась юная претендентка на престол Пеу своим правом, конечно, не всегда. Сегодня, например, она перед гостями не появилась: я не был уверен до конца в мирном характере визита Вараку, Кано и компании.

Гости, по словам Вараку, евшие последний раз ещё утром в Хау-По, усиленно налегали на еду. Хозяева от них не отставали. Хмельному же все уделяли куда меньше внимания. Так что о цели визита речь пошла на удивление быстро - по туземным, конечно, меркам. Где-то часа через три после начала пиршества.

Я, правда, не сразу понял, что сонаи перешли от обычных разговоров "обо всём понемногу" к делу: Кану принялся рассуждать о вохейских торговцах и их товарах, я буквально на минуту задумался, пропустив предложение-другое, а когда вновь прислушался к окружающим, обнаружил, что разговор идёт о притеснениях и злоупотреблениях со стороны Кивамуя, который взял последнее время моду править, грубо нарушая освящённые обычаями права и свободы своих подданных. Переход от торговли предметами заморского происхождения к личности типулу-таки показался мне несколько неожиданным. Впрочем, из последующего разговора я почти сразу же понял, что как раз одним из проявлений тирании Кивамуя была узурпация в его руках всей торговли металлическими предметами импортного происхождения, которые отныне доставались гордым дареоям только милостью правителя острова.

Разумеется, одной лишь монополизацией торговли бронзой тирания типулу-таки не ограничивалась: он объявил также, что отныне вся дань с ганеоев будет идти исключительно на содержание дружины и нужды двора, а не на организацию пиршеств для народа, как было заведено исстари. Кроме того, Кивамуй вздумал покончить с прежней вольницей таки и деревенских старост и вождей, заменив её иерархической лестницей с собою на вершине. Естественно, подобные новшества мало кому нравились: ни простым дареоям, ни "сильным людям" и "могучим мужам" на местах.

От живописаний тоталитаризма, устроенного типулу-таки, Кану перешёл к вопросам из серии "что делать". К этому времени я уже успел понять, к чему клонится нить его повествования, так что предложение заменить плохого Кивамуя на дочь хорошего Кахилуу было вполне ожидаемо.

Мои орлы, разумеется, сразу же оживились: а как ещё реагировать на предложение решить задачу, ради которой мы все здесь и обосновались. Я же, сидя с каменным лицом, испытывал острый приступ дежавю: три месяца назад точно также приходилось лихорадочно соображать, как выкручиваться после победы над Ратикуитаки. Единственное, что теперь я думал до, а не после.

Едва со стороны гостей-сонаев зазвучали конкретные предложения, я немедленно прекратил разговор под предлогом того, что почувствовал присутствие злокозненного духа, изгнанием которого сейчас и займусь. Всем, при этом, наказал сидеть тише воды ниже травы: дескать, дух этот слепой, поскольку сам невидим, но слышит очень хорошо. Так что полчаса времени на раздумье я себе обеспечил. Единственное, что пришлось немного побегать вокруг пиршественного навеса да совершить несколько ударов палкой, подражая шаолиньским монахам из боевиков, дабы повергнуть несуществующую мифическую сущность.

Размявшись и приведя в порядок свои мысли, я объявил перерыв в пиршестве, мотивируя его техникой безопасности: уничтоженный демон сейчас начнёт разлагаться, отравляя продуктами своего разложения астральную экологию, так что лучше переждать до ночи, обходя навес для общественных мероприятий подальше.