Хренодерский переполох

В Волчьей слободе парни видные. Опять же и собаку заводить не надо, и охотники из двуипостасных хорошие – никогда без дичи домой не возвращаются. Правда, жить со зверем не каждая решится, но с другой стороны, зверями двуипостасные становятся не всегда, и даже когда обращаются, разум не теряют, что выгодно отличает их от диких оборотней. Дикие – они дикие и есть, сожрут и имени не спросят. А двуипостасный поздоровается только, да и дальше по своим делам потрусит.

– Так мы вроде того и добивались, – неуверенно молвила рыжая Алкефа, за чью юбку крепко держалась не менее рыжая дочка.

Все с интересом уставились на кокетку. Она нервно моргнула. Так как обычно столько женщин сразу смотрели на нее редко, и всегда после этого предлагалось оттаскать смазливую селянку за волосы, дабы перестала кокетничать с чужими мужьями и вырез на блузке делала поскромнее.

– Ну мы же для этого к ним ходили… в смысле – в Волчью слободу, – осторожно добавила Алкефа и на всякий случай сделала пару шагов назад.

Не то чтобы она действительно рассчитывала задать стрекача, путаясь в юбке и с малолетней дочерью на буксире, но, как говорится, береженого Всевышний бережет.

– Конечно, за этим, – неожиданно согласилась Параскева, и общее внимание переключилось на нее.

Алкефа вздохнула полной грудью, отчего ее выдающиеся вперед округлости соблазнительно качнулись в обрамлении глубокого выреза. Но на это никто не обратил внимания. Мужчин-то не приглашали.

– Но мы же мужьям этого не сказали, – уверенно продолжала жена головы. – Вот Панас, а за ним все остальные, решили, что ведьму утащили насильно. Теперь наши мужчины собираются в Волчью слободу отправиться – Светлолику выручать.

– И что с того? – звонко вопросил голос из толпы. – Сходят – прошвырнутся. Все лучше, чем в «Пьяном поросенке» заседать. Увидят, что с девкой все в порядке, и вернутся восвояси. Главное, чтобы на сам свадебный пир не угодили, а то жди их потом через месяц, и то вряд ли вернутся.

Женщины недовольно зашумели – мужей дождаться к посевной хотелось. Да и прежде, чем кидать в землю зерна, дела в каждом доме имелись: надо было и упряжь проверить и плуг поточить, да мало ли что еще. Неспроста свадьбы в селе предпочитали играть после праздника урожая, когда все с полей убрано, заготовки сделаны и опущены в глубокий погреб.

– Да. Но наши мужики – народ горячий, а сгоряча они не горазды слова говорить, сразу морду бить начинают, – поспешила Параскева напомнить односельчанкам известную и весьма оригинальную манеру общения мужей.

В этом мужчины Хренодерок ничем не отличались от жителей любой другой окрестной деревеньки. Недоразумения промеж них встречались часто, и так же часто обе стороны сначала обзаводились солидным набором синяков, шишек и ссадин, а уж затем братались за кружкой пива или чего покрепче в «Пьяном поросенке». При этом слепо следуя мужской традиции разбираться в сложных вопросах при помощи пол-литра. Оттого и сложилась у них пословица «без пол-литра не разберешься».

– И то правда, – поддержали жену головы задние ряды. – Наши горазды сначала кулаками махать, а уж потом разговоры разговаривать.

– Как бы не вышло чего…

– Двуипостасные могут не понять…

– А что тут понимать-то? – встряла ехидная бабка Дорофея, чей венчальный наряд перекочевал к ведьме без малейшего шанса на возвращение законной владелице, что безмерно огорчало прижимистую женщину. – Ежели девка не захочет, ее так просто со двора не сведешь. Коза и та сопротивляться будет.

– Неужели? – подбоченилась бабка Егозиха, с младых ногтей состоящая в контрах с Дорофеей. Кто и кого первый оттаскал за косички в раннем детстве, не помнил никто, но все точно знали, что если одна скажет «белое», другая непременно возразит: «черное» и покажет дулю. – А кто в прошлом годе с моего луга козу свел? Не ты ли?

– Да у тебя козы отродясь не было! – Дорофея умудрилась воинственно выпятить грудь, не упасть при этом и не заработать прострел. – У тебя же скотина сроду не водилась. Мыши с тараканами и те передохли. Ты же и хозяйка непутевая, и мужик твой в рванине всю жизнь ходит.

– Это я-то непутевая?! – возмутилась Егозиха, умудрившись не только выпрямить скрюченную старческим ревматизмом спину и не сломать ее при этом, но и привстать чуть-чуть на цыпочки, чтобы смотреться внушительней. – Да у моей свиньи поросята рождаются такие, что на ярмарке завсегда очередь за ними становится. Люди за полгода вперед записываются, цену любую дают и ручку целуют, как благодетельнице. А откуда у тебя коза? А? У тебя один петух облезлый, и тот помер своей смертью в прошлом году от недокорма.

– Это моя коза! – горячилась бабка Дорофея. – Я ее в прошлом году в Репицах сторговала в приданое. У нее самое жирное и сладкое молоко во всей деревне.

– А не пронесло ли тебя, воровку, с молочка-то ентого? – недобро сощурилась Егозиха, наступая на соперницу с неотвратимостью торнадо.