Хрестоматия по истории СССР. Том 1

Егда отступиша от брега наши, тогда татарове страхом об-держими побегоша, мняше, яко берег им даяху Русь и хотят е ними битися; и наши мнете за ними татар реку перешедших, за ними не женяху⁷ и приидоша на Кременеск. Князь же велики с сыном и с братьею и со всеми воеводами поидоша к Боровску, глаголюще, яко на тех полях с ними бой поставим, и слушаюши злых человек сребролюбець, богатых и брюхатых, и предателей хрестьянскых, а норовников бесерменьскых, иже глаголют побежати, и «не мози с ними стати на бой»; сам бо диавол, их усты глаголаше, той же, иже древле вшед в змию и прелсти Адама и Евву. И ужас наиде на нь⁸ и восхоте бежати от брегу, а свою великую княиню Римлянку⁹, и казну с нею посла на Белоозеро, «а мати же его великая княини не захоте бежати, но изволи в осаде сидети», а с нею и с казною послал Василья Борисовича, и Ондрея Михайловича Плешеева, и диака Василья Долматова; а мысля будет божие разгневание, царь перелезет на сю страну Оки и Москву возмет и им бежати к Окияну морю. А на Москве остави князя Ивана Юрьевича¹⁰ да диака Василья Мамырева. Да сиде туто владыка Ростовский Васиан; слыша, что хощет князь великий бежати от берега, написа грамоту к великому князю на берег…

Князь же велики не послушая того писания владычня Васиянова, ню советников своих слушаше Ивана Васильевича Ощеры, боярина своего, да Григорья Ондреевича Мамона, иже матерь его князь Иван Ондреевичь Можайской за волшество сжег. Те же бяху бояре богати, князю великому не думаючи[103] против татар за хрестьянство стояти и битися, думаючи бежати прочь, а хрестьянство выдати… Те же бояре глаголаху великому князю ужас накладываючи, воспоминаючи еже под Суздалем бой отца его с татары, како его поимаши татарове и биша²; такоже егда Тахтамышь приходил, а князь велики Дмитрей Ивановичь бежал на Кострому, а не бился с царем. Князь же велики повинуся их мысли и думе, оставя всю силу у Оки на березе, а городок Ко-ширу сам велел сжечи, и побежа на Москву; а князя великого Ивана Ивановича там же остави у Оки, а у него остави князя Данила Холмского, а приказа ему: как приедет на Москву и пришлет к нему, ин бы с сыном часу того приехал к нему.

Сам же князь велики еха ко граду к Москве, а с ним князь Федор Палецкой. И яко бысть на посаде у града Москвы, ту же гражане ношахуся в град в осаду, узреша князя великого и стужиша³, начата князю великому обестушився глаголати и изветы класти⁴, ркуще: «егда ты государь князь велики, над нами княжишь в кротости и в тихости, тогды нас много в безлепице продаешь⁵; а нынеча, разгневив царя сам, выхода ему не платиз, нас выдаешь царю и татаром». Приеха же князь велики во град Москву и срете его митрополит, а с ним владыка Васиян Ростовский. Нача же владыка Васиан зле глаголати князю великому, бегуном его называя, сице глаголаше: «вся кровь на тебе падет хрестьянская, что ты выдав их бежишь прочь, а бою не поставя с татары и не бився с ними: а чему боишися смерти? не безсмертен еси человек, смертен; а без року смерти нету ни человеку, ни птице, ни зверю, а дай семо вой в руку мою, коли аз старый утулю лице⁶ против татар» — и много сице глаголаше ему, а гражане роптаху на великого князя. Того ради князь велики не обитав в граде на своем дворе, бояся гражан мысли злыя поимания, того ради обита в Красном селце⁷, а к сыну посылая грамоты, чтобы часа того был на Москве, он же мужество показа, брань прия от отца, а не еха от берега⁸, а хрестьянства не выда. Он же уже некак грамот сын не слушает, и посылаше к князю к Данилу, веля его силно поймав привести к себе; князь же Данило того не сотвори, а глаголаше ему, чтобы поехал ко отцу, он же рече: «леть⁹ ми зде умрети, нежели ко отцу ехати»…

А татарове искаху дороги, куды бы тайно перешед, да изгоном ити к Москве, и приидоша к Угре реке, иже близь Колуги, и хотяще пребрести, и, устерегше, сказаша сыну великого князя; князь же велики, сын великого князя, подвинувся с вой своими шед ста у реки Угры на березе, не дасть татаром на сю страну прейти. Князь же велики стоя в Красном селце 2 недели, а владыка глаголаше ему возвратитися опять к берегу, и едва умолен бысть возвратися и ста на Кременце, за далеко от берега.

В ту же пору приидоша немци ко Пскову ратью и много повоеваша, мало града не взяша. Слышавше же братия великого князя, Ондрей да Борис, послаша к брату своему к великому князю, ркуще: «уже ли исправится к нам, а силы над нами не почнешь чинити и держати нас как братью свою, и мы ти приидем на помощь». Князь же велики во всю волю их даяся, они же поехаша к великому князю на помошь; и слышавше, что немци подо Псковом воюют, и идоша псковичем на помошь; и слышавше немци идущю братью на помощь псковичем отъидоша прочь в свою землю, братья же великого князя слышавше немець отступивших от Пскова поидоша к великому князю.