Христианин. Nil inultum remanebit. Часть первая. Предприниматель

– Все бы тебе шутить. Ладно, проехали. Итак, Николай Степанович, – сказал Цеплов. – Вы пришли в управление по борьбе организованной преступностью. По своей, или точнее сказать, только по своей воле, сюда люди не приходят, за исключением тех, кто здесь работает. Обычно к визиту сюда человека подталкивает чья-то злая воля, которой он не желает подчиняться и ищет у нас помощи и защиты. И если причина вашего визита к нам именно в этом и состоит, то вы пришли по адресу, здесь ваши друзья и помощники, ваши защитники. Расскажите нам, что у вас случилось, расскажите спокойно, обстоятельно, не волнуясь. А мы подумаем, как вам помочь.

Свой рассказ Николай продумал заранее и уже несколько раз мысленно прокрутил его, прорепетировал. Поэтому говорить он начал спокойно и обстоятельно, обращаясь попеременно то к Цеплову, то к его заместителю. Они слушали внимательно, не перебивая.

Рассказывая, Николай сумел внимательно рассмотреть оперов. Обычные молодые люди, ничего особенного, одеты просто – рубашка, джинсы, на спинках кресел – дешевые кожаные куртки. У того и другого под мышкой – оперативная кобура с пистолетом. Они даже внешне были несколько похожи: широкоплечие, плотные, коротко стриженые. Оба смотрели внимательно, Цеплов – с легким прищуром, слегка склонив голову влево. И было еще что-то общее между ними, что Николай почувствовал сразу, едва лишь Цеплов и его заместитель оказались друг против друга, и Николай получил возможность видеть их одновременно. Нужно было всего несколько минут побыть в их обществе, чтобы понять: этим общим, объединяющим их, присущим им и неотделимым от представления о них была исходившая от этих молодых людей уверенность – всеобъемлющая, касающаяся всего, что они делают; она проявлялась во всем – в жестах, во взглядах, в том, как они слушали рассказ Николая и в том, как они общались между собой. Эту уверенность излучал, казалось, каждый предмет в их кабинете, ею был насыщен даже воздух в нем. И теперь им, этим воздухом, вместе с молодыми операми дышал и он, Николай Таврогин, инженер по образованию, коммерсант по недоразумению и почти потерпевший – по не начатому еще уголовному делу…

И еще: буквально с первых секунд общения с операми, у него появилось чувство, что он с ними уже встречался. Но такого быть не могло. В дежавю Николай не верил. Дежавю никто не еще не объяснил и не разгадал, а тут, казалось Николаю, разгадка где-то совсем рядом, еще немного и он поймет, кого же они ему напоминают…

Уже когда заканчивал свой рассказ, он понял: эти молодые самоуверенные парни напоминали – очень напоминали! – ему тех, от кого он просил у них защиты, – бандитов из бригады Седова!..

Нет, он не испугался! Он обрадовался! Обрадовался тому, что есть люди, обладающие такой же уверенностью в правоте своего праведного дела, какой обладают бандиты в правоте своих неправедных дел… При прочих равных всегда побеждает тот, кто стоит за правое дело… Нет, ему определенно нравились эти опера!

Выслушав рассказ Николая, Цеплов, нахмурился. Переглянулся с Макаровым, сказал:

– Мы поможем вам, Николай Степанович. Но сначала вы должны написать заявление, а мы зарегистрировать его. Без этого, сами понимаете, никак и ничего, – будто извиняясь, развел руками Цеплов.

«Нет заявления – нет преступления», – вспомнилась Николаю фраза из рассказа сантехника Егорова.

– Да я, собственно, за этим и пришел, – спокойно сказал Николай. – Я все понимаю. Мне отступать некуда.