Христианин в светской школе

Придя с очередной тренировки по брэйку, я обнаружил причину ограниченности в движениях. Так как правый глазной нерв был хронически, в течение пятнадцати лет, пробит и помимо чужой плоти, пусть и духовной, вживившейся в него, но создающей в моей физической вокруг себя зону конфликта, так как я сам, получалось, отчуждался от себя, чувствуя чужеродное от верха маячка - то есть от верха ноосферы - духовного тела до правой пятки, на всем протяжении глазного канала за ним образовалась зона, куда я не проникал сознанием. Из- за этого я иногда не мог согнуться, когда возникали сомнения в необходимости этого. Тренировки разжимали эти зажимы.

Однажды на тренировке одна девушка из числа акселерированных стршеклассниц или студенток какого-нибудь училища после взгляда на мое, видимо, одухотворенное от успехов, лицо, легла на пол от потери сил. Конечно она могла отойти в сторону и лечь на мат или ДВП, на которых работали брейкеры, но она, судя по всему все делала там, где хотела это делать. Внутренне ей посочувствовав, я продолжил работу. Она, полежав какое-то время, встала, накопив сил.

Долгое время я также боялся смотреть людям в глаза, так как чувствовал, что мгновенно израсходую всю энергию на свой взгляд, обесточив голову.

Тренировался я обычно до нервного напряжения. Едва нервы начинали напрягаться, и я терял удовольствие от нагрузки, я заканчивал упражнение. Иногда, правда, на самбо приходилось работать через силу, чтобы не позориться и не выделяться, но это было надо. В конце концов и там, когда обстоятельства становились критическими, начинала болеть незажившая травма или получал новое какое- нибудь растяжение, я расходился со своим партнером, ища партнера полегче.

Самбо я начал заниматься в 1988 году. Позанимавшись года два, и

уйдя в академический отпуск в институте, я оставил и самбо. Продолжил заниматься им в 96-м году, встретив Виктора Ивановича Курашова - моего тренера. Он пригласил меня на секцию и дал самбовку. Но ходил я раздва в неделю, а то и реже, случались перерывы в месяц, а то и в несколько месяцев, на летние периоды, и когда попадал в больницу.

В этом году позанимался месяц в начале года, а потом опять оставил. Неожиданно стал вспоминать про самбо летом, когда все ребята разъехались, и секции не было. С сентября я уже рвался туда. Сейчас мне стало понятно почему у меня было такое, хотя и не холодное отношение к самбо, но не такое, как к гимнастике. Из-за неработающей головы я не мог запомнить ни одного нового приема больше, чем на одну тренировку, следующая тренировка начиналась с разминочной борьбы, а я хорошо знал всего 2 приема "А" и "Б" самбо, которые мне впечатались в голову тогда, еще в 1988 году. Все это время я был для парней сознательным мальчиком для битья, потому что мне ничего не оставалось делать, как просить их побросать меня, помня, правила единоборств, что прежде чем стоять, нужно научиться падать, а прежде чем прыгать, научиться стоять.

Сейчас же за 2 месяца я научился такому объему приемов, что когда мне случалось попасть в пару с новичком, не хватало тренировки, чтобы все ему показать.

И чтобы меня только бросали, меня теперь уже не устраивало.

Я рвался ходить на тренировки каждый день, когда почувствовал, что оптимальный вариант - раз в неделю.

В начале января сверху от рассасывающего маячка спустилась мысль продолжить заниматься боксом. А когда я пришел в центр эстетического воспитания, где шли тренировки, пришла мысль, заполнившая последний день свободный в моем расписании день недели - каратэ. Теперь вся моя неделя была расписана до отказа.

В самом конце переходного периода я поехал со знакомым больным на огород. Глядя на него, я вспомнил главные мои проблемы, которые у меня были после каждого посещения больницы, и о которых я давным-давно забыл - неусидчивость. Пойти на какое-то общественное мероприятие, где нужно сидеть - кино, лекция, концерт - пытка, к которой себя нужно принуждать, так как сидеть в одном положении больше нескольких минут спокойно было очень трудно.

Именно сейчас я смог умозрительно сформулировать почему я не мог и ходить только на одну секцию, хотя пытался это сделать с самбо и с

гимнастикой. Каждый вид спорта развивает определенные группы мышц. Именно это однообразие движений - ведь каждую тренировку нужно повторять одно и то же десятки и сотни раз, вызывало у меня забивание памяти и вообще желания тренироваться. А так как неделя - это законченный цикл жизни человеческого общества, тренируясь в этот цикл только один раз, в новом цикле я оставался свежим и готовым воспринять новое в каждом из своих видов спорта, и шел на тренировку как на великий праздник.

Другие тренера, напарники, другой вид нагрузки, методика проведения разминок, тренировок, другие залы. Я впитывал все как губка. Уже через пару месяцев после начала такой интенсивной жизни, то, что мне с трудом давалось сначала отдельными движениями, посыпалось из меня связками. Стала расти и продолжительность тренировок. До 5 часов в сутки.