Христианская антропология по св. Николаю Кавасиле (СИ)

В его трудах, посвященных сакраментальной, евхаристической и аскетической жизни Церкви («Семь Слов о Жизни во Христе»и»Изъяснение Божественной Литургии»), почитанию Божией Матери («Богородичные проповеди»), памяти некоторых избранных святых, а также нескольким церковным праздникам и наиболее важным событиям общественной жизни (прочие проповеди), по сути дана христологическая и экклесиологическая структура духовной жизни. Основной — и весьма значительный — его вклад в православное богословие, таким образом, оказывается в области христологичеcкой антропологии.

Поэтому, на наш взгляд, серьезное научное исследование мистики Николая Кавасилы стоило бы озаглавить: Духовная Жизнь во Христе по Николаю Кавасиле: Вклад в православную христологическую антропологию. А содержание возможно такое: 1) Предпосылки духовной жизни (Спасение во Христе); 2) Природа духовной жизни (Жизнь во Христе); 3) Осуществление духовной жизни (Обожение вселением Христа через приобщение Христу); 4) Плоды духовной жизни (Преображение твари в церковное единство в Теле Господнем). Ниже я в общих чертах предлагаю набросок такого исследования.

Предпосылки духовной жизни: спасение во Христе

Духовная жизнь, как и жизнь телесная, чтобы существовать, должна от кого-то родиться. Для Кавасилы очевидно, что она не была возможна ни для кого прежде, чем»блаженная плоть»Родоначальника обновленного человеческого естества образовалась в утробе Приснодевы Марии Духом Святым.«Никому невозможно было жить духовною жизнию, пока не была еще создана сия блаженная плоть»^[1].

Даже и до падения своего Адам не обладал таким даром, поскольку его природа, как сотворенная, не имела ничего общего с природой божественной.«Ибо не местом отличается от людей Бог, наполняющий всякое место, но отстоит различием, и природа сама отличает себя от Бога тем, что во всем, что имеет, отличается от Него, а общего не имеет с Ним ничего; потому что Он только Бог, а природа только человек»^[2].

Конечно, Адам был сотворен по образу Божию. В мере, необходимой для бытия по образу, он принял дыхание Духа и стал поистине»душею живою»(Быт. 2,7). Но его жизнь еще не была вполне духовна, т. е. не была еще самой жизнью Святого Духа Божия, которой жила блаженная плоть Господня и которая была дана человечеству в теле Христовом — Церкви — в день Пятидесятницы. Первозданному еще предстояло, как мы уже говорили, сделаться способным воспринять ипостасное соединение и в нем обрести свое подлинное бытие и в полном смысле слова — духовную жизнь.

В падении расстояние, отделяющее человеческую природу от божества, приобрело трагические масштабы. Предпочтя жить не той жизнью, которая теплилась в нем дыханием Духа, а автономно, человек дал греху существование и жизнь, поскольку сам грех не имеет существенного бытия.

Неизбежным следствием автономности, в которой корень всякого греха, было появление совершаемых делом грехов. В них Кавасила различает два момента: собственно действие и наносимое им повреждение,«травму»^[3]. Действие производит повреждение–страсть, а это последнее жадно ищет утешения в наслаждении, исходящем от греховного действия. Так входит в силу привычка греха и становится второй природой человека. Грех, как второе естество, покрывает человека своей тьмой, потопляет в пучине»забвения»^[4] и сводит в»небытие»^[5]. Образ помрачается,«форма»и отличительные черты человека исчезают, и человеческое естество, словами Кавасилы, расползается^[6], подобно»материи без формы и вида»^[7].

Повторяющиеся греховные действия (пожелания и их удовлетворение через грех, страсти и их насыщение через чувственное наслаждение) создают постоянную смену внешних событий и внутренних переживаний, производя ощущение жизни, по сути будучи ничем иным как прикрытием отсутствия истинного бытия. Это — духовная смерть.«Соответственно, от сего происходит то, что грех бывает нескончаем, когда привычка порождает действия, от умножения же действий возрастает привычка. И таким образом при постоянном взаимном успехе того и другого зла, грех ожил, а я умер (Рим. 7,9)»^[8].