Христианская философия брака

     Точно так же Апостольские Постановления говорят, что сожительство рабыни с господином есть брак. Из Апостольских Постановлений это положение включено и в нашу Кормчую как десятое правило Апостола Павла. То же мы видим в Эклоге, Прохироне, в одной новелле Василия Македонянина, в восемьдесят девятой и девяносто первой новеллах Льва Философа и так далее[446].

     Если с точки зрения древней Церкви брак заключали сами стороны, то участие Церкви в его заключении могло иметь характер только констатации, признания брака. И действительно, в древней Церкви присутствие на браке представителей иерархии имело значение, сходное с присутствием Христа на браке в Кане Галилейской. Это присутствие выражало признание со стороны великой Церкви новой семьи как малой церкви, как новой клеточки в церковном организме. Святой Игнатий Богоносец требует, чтобы христиане вступали в брак с ведома (???? ??????) епископа. Точно так же и Тертуллиан говорит, что браки, о которых предварительно не было сообщено Церкви, могут рассматриваться как блуд и прелюбодеяние[447]. Об обычае, чтобы священники присутствовали на свадьбах, упоминают седьмое правило Неокесарийского, пятьдесят четвертое правило Лаодикийского и двадцать четвертое правило Трулльского Собора, и все они придают этому присутствию значение признания брака со стороны Церкви.

     Как Церковь, так и государство запрещали тогда только тайные браки (???????????), хотя бы их заключил священник, и рассматривали такие браки как блуд вследствие того, что Церковь не могла констатировать тайные браки[448]. А какая форма имела место при заключении брака, церковная или гражданская, это для действительности брака значения не имело. Таким образом, древняя Церковь в вопросе о форме брака стояла на точке зрения факультативности и сама рекомендовала в одних случаях церковную форму, а в других гражданскую. Конечно, Церковь, которая рекомендовала своим членам постоянную молитву, тем более должна была рекомендовать молитву и священный обряд для такого важнейшего момента в жизни, как брак, и уже Тертуллиан говорит о великом счастии того брака, который подтверждает Церковь Евхаристией и благословением. Точно так же и Златоуст советует звать на брак священников и подтверждать брачное соглашение их молитвами и благословением. Тимофей Александрийский в своем одиннадцатом правиле упоминает о случае, если кто позовет священника для заключения брака[449]. Но уже самый характер этих выдержек доказывает, что древняя Церковь только советовала это, а вовсе не ставила в зависимость от венчания и действительность брака. Церковное венчание Церковь рассматривала как некоторую особенную привилегию, которую она давала только достойным как награду за нравственную высоту и чистоту жизни до брака. Брачный венец был символом победы над страстью[450], и право на него имели только те лица, которые сохранили невинность до брака. Поэтому древняя Церковь не разрешала венчания в целом ряде случаев. Так, если стороны начали сожительство еще до брака, их блуд сам собою без всякого обряда превращался в брак, как только исчезали внешние препятствия, о чем говорят, например, тридцать восьмое, сороковое и сорок второе правила Василия Великого[451]. Точно так же и всякое повторение брака, хотя бы и после смерти супруга, Церковь рассматривала, как мы уже видели, как какую-то измену по отношению к прежнему супругу и не дозволяла в таком случае не только венчание, но и простое присутствие священника на брачном пире, о чем говорят седьмое Неокесарийское правило, восьмое, четырнадцатое, сто двадцать четвертое и сто тридцать пятое правила святого Никифора Исповедника, святой Феодор Студит и другие[452]. Исключение делалось лишь для брака супруга, разведенного по вине другого супруга[453].

     И Церковь не только запрещала венчание второбрачным, но и сама предписывала им гражданскую форму брака. «Если вдовец хочет жениться на вдове, - говорит сто тридцать пятое правило святого Никифора Исповедника, патриарха Константинопольского, - он должен приготовить пир, и позвать на него десять соседей, и в их присутствии объявить: "Знайте, господа и братья, что я беру эту женщину за супругу"», а никакого обряда не дозволяется. И Феодор Студит называет такие браки «гражданскими». Долгое время (до 1095 года) брак рабов совершался без венчания, так как существовало мнение, что венчание дает свободу рабу. Только новелла Алексея Комнина (1095 года) дозволила венчание рабам, но господа и после новеллы иногда запрещали рабам венчание[454].

     Рассматривались как действительные и браки нехристиан после их перехода в христианство, без нового их заключения христианским обрядом[455]. Наконец Церковь не разрешала в старое время венчание и для смешанных браков[456].