Христианская философия брака

     Но для объяснения всех этих фактов вовсе нет нужды в антропоморфическом представлении природы, как какой-то не то мышеловки, не то мошеннической лавочки, какое дает нам Шопенгауэр. Учение о координации и гетерогении (разнородности) целей в природе, имеющей единое начало, вполне объясняет основную гармонию жизни пола и жизни рода, вовсе не требуя отрицания самоценности половой любви, как это делает Шопенгауэр. Правда, он старается доказать, что продолжение рода есть задача более важная, чем все личные любовные переживания, но такая высокая оценка родовых целей совершенно не вяжется с его пессимизмом, по которому продолжение рода есть лишь продолжение обмана человека природой.

     Ведь если жизнь индивидуума не имеет ни смысла, ни значения, то не имеет значения и жизнь рода, ибо и бесконечная цепь нулей равняется одному нулю.

     Как мы видели, истинная любовь всегда имеет индивидуальный характер, вследствие которого только известное лицо, и только оно одно, имеет для любящего абсолютное значение как цель в себе. Шопенгауэр говорит, что это необходимо для точного определения индивидуальности потомка. Но для чего нужно такое определение? Ведь если индивидуальность сама по себе не имеет никакого значения в одном поколении, то не может она иметь какого-либо значения и в следующем. Шопенгауэр говорит, что любовная страсть между родителями существует для ребенка, так как она служит залогом гармоничности и красоты ребенка, его совершенства. Но ведь это уже совсем другой принцип. Красота и совершенство, как мы видим, вовсе не необходимы в борьбе за существование, а часто даже служат препятствием успеху этой борьбы и никоим образом не выводимы из воли к жизни. И если Шопенгауэр для объяснения половой любви вынужден прибегнуть к понятию красоты и совершенства, хотя и в следующем поколении, это доказывает несостоятельность его теории, что половая любовь есть выражение воли к жизни, так как ясно, что здесь мы имеем дело не с волей к жизни, а с волей к определенному характеру этой жизни, причем часто этот характер ставится дороже самой жизни, почему иногда, «полюбив, мы умираем», как поет Азра. И нисколько не спасает теорию Шопенгауэра перекладывание неудобных для его теории понятий красоты и совершенства из одного ящика в другой, из нынешнего поколения в следующее. Откройте оба ящика одновременно, и будет ясно, что неудобные для философа понятия от этого перекладывания не прекращают своего непрерывного бытия, ибо и нынешнее поколение есть следующее в отношении к прошлому.

     Вообще рассуждения Шопенгауэра о любви — это рассуждения слепого физика о цветах, и какой-нибудь бульварный роман или цыганский романс может дать более для понимания любви и брака, чем вся «метафизика половой любви» немецкого пессимиста, у которого совершенно отсутствует то, что Данте называет «intelletto cTamore».

     Таким образом, и естествознание и психология говорят нам, что цель половой жизни вовсе не состоит в размножении, что пол в человеке имеет какую-то свою самостоятельную цель. Но ведь это еще не ответ. Наука говорит только о том, что не есть цель брака, но не говорит о том, в чем именно состоит эта цель и каково нормальное отношение пола и рода.

     Наука говорит нам здесь только ignoramus — et ignorabimus — не знаем — и знать не будем, пока будем стоять лишь на почве науки. И причина бессилия науки лежит в характере самого вопроса. Наука вообще имеет дело с причинами и теряется, когда стоит вопрос о целях в будущем. С другой стороны, вопрос об отношении рода и пола связан с вопросом об отношении инстинкта и сознания, а наука, как один из видов сознания, не в силах охватить сущность инстинкта и выразить его в терминах сознания.

     Однако мы имеем другой выход, мы имеем другой источник знания кроме интеллекта. Этот другой источник есть интуиция, непосредственное сознание истины. Сознание нынешнего человечества, по справедливому утверждению Бергсона, имеет преимущественно интеллектуальный характер, оно не открывает нам тайн жизни, а лишь говорит нам о внешних взаимоотношениях носителей жизни. Но не исчезла в человечестве и интуиция, не исчезло сознание, идущее в направлении самой жизни. Правда, эта интуиция имеет смутный и отрывочный характер. Бергсон сравнивает ее с потухающей лампой, которая вспыхивает время от времени всего на несколько мгновений. Но «она вспыхивает именно тогда, когда дело идет о наших наиболее существенных, жизненных интересах, и ее свет освещает наше «я», нашу свободу, то место, которое мы занимаем в целом во вселенной, наше происхождение, а также, быть может, и нашу судьбу»[72]. О том, где искать нам эту интуицию и как раскрывает она тайны пола и брака, будем говорить в следующей главе.

Глава 3. БРАЧНЫЙ ИДЕАЛИЗМ И ИНТУИЦИЯ

     • Интуиция и откровение

     • Размножение и брак как самостоятельные явления по Библии