Христианская гармония духа. В 2-х кн. Кн. 1

Предположим, что мир не создан Богом любящим. Отвергнем благость Божью. У нас не останется никакого разумного основания верить в конечную победу добра и стремиться к нему; самая любовь перестанет быть разумною, теряет свое место в общей экономии мира, нисходит до степени неразумного инстинкта и вредного в деле борьбы за существование предрассудка. Разумная любовь превращается в неразумную сентиментальность; надежда на конечную победу добра не имеет никакого разумного основания, и жизнь превращается для доброго человека в бессрочную каторгу и бессмысленное прозябание, среди безразличных и равноправных явлений окружающей жизни. Только любовь Творца дает разумный, вечный смысл и любви творения, делает разумными надежду и самоотвержение. Неверие в благость Творца узаконивает, делает разумным грубый эгоизм и мрачное отчаяние; при таких обстоятельствах неизбежен выбор между благородным самоубийством безнадежной любви и подлым прозябанием ради пьянства жизни, уживающегося со злом.

Предположим, что мир не создан Богом разумным. Отвергнем всеведение Божье. Не признавая разумность Творца, мы не имеем никакого разумного основания признавать разумность творения, разумность жизни мира, разумность скорбей и страданий, разумность конечной цели бытия. Не признавая разумность целого, не имеем никакого разумного основания признавать разумным и часть этого неразумного целого – человечество и часть этой части – самого себя.

В результате хаос мысли и жизни среди хаоса материи. Именно хаос, не становящийся разумною гармонией оттого, что изучают свойства этого хаоса. Даже теория машинообразности мирового организма не имеет никакого разумного смысла без веры в разумного Творца этой мировой машины.

Предположим, что мир не создан Богом святым. Отвергнем всеправедность Творца. Само понятие о правде и святости теряет для нас всякий разумный смысл. Святость – ведь это устойчивая гармония духа, при которой разум, подчиняясь любви, самодержавно властвует над ощущениями, – гармония духа столь трудно достижимая среди дисгармонии духа и жизни этого мира, который весь во зле лежит[109].

Только твердая вера в святость Творца и может дать спасительное убеждение в том, что святость есть явление нормальное, более того – необходимое условие того высшего блага, которое и есть конечная цель творения; без этого убеждения мы не имеем никакого разумного основания верить в саму возможность святости, никакого разумного основания путем трудных самоограничений и многих скорбей к ней стремиться.

Неверие во всеправедность, в святость Творца логично приведет к убеждению, что святость – наивная утопия, стремление к ней – благо глупость и наивная сентиментальность; что разумная практичность состоит в том, чтобы как можно выгоднее и приятнее устроиться среди хаоса и дисгармонии, совсем не задаваясь гордою мечтою достигнуть святости и водворить гармонию в жизни.

Только вера в святость Творца претворяет стремление к святости в духе и жизни из гордого безумия в разумное смиренное согласование воли своей со святою волею Бога святого.

Замечательно, что и непонимание святости Божьей приводит верующих так называемою простою верою к тем же результатам, как и неверие в это свойство Божье. Они неизменно строят все свои расчеты на успокоительной надежде на милосердие Божье, совсем не принимая в расчет Его святость: зачем им делаться святыми и свято устраивать свою жизнь, когда Богу можно угодить и без святости. Вопрос о том, как достигнуть святой гармонии духа, стать братом духовным для жителей рая и тем дать право Богу всеправедному допустить нас в святое братство Царства Божьего, подменяется вопросом о том, какою ценою купить благоволение Бога и право на вход в Царство Небесное. Стать святым, работать на освящение себя, других и всего строя жизни бесконечно трудно, когда любовь не занимает в жизни нашего духа место первое; гораздо легче соблюдать обряды внешнего культа, выполнять благочестивые упражнения и делать так называемые богоугодные дела.

Предположить, что мир не создан Богом вечным, всемогущим, вездесущим и неизменяемым, и тотчас ускользает у нас почва под ногами: нет разумного основания верить в конечную и прочную победу добра, нет и разумного основания чем-либо жертвовать ради достижения этого мифического добра на час.

Если Бог не вечен, не вечно и добро, не вечно и то блаженство, вера в которое живет в глубине каждой живой души, придает разумный смысл его сознательно скорбному земному бытию и каждому мгновению его жизни разумный, вечный смысл, дающий право жить.