Христианская гармония духа. В 2-х кн. Кн. 2

Для меня было ясно, что сознать животворящий дух Откровения во всем его стройном единстве я не могу, не прочтя всю Библию с начала до конца, твердо веруя, что под покровом буквы мертвящей найду животворящий дух. Читать Библию первый раз, еще не имея цельного представления о вечной истине правды Божией во всей ее стройности, читать ее с горячею верою в то, что оно есть, это стройное единство животворящего духа, не смущаясь пестротою и кажущимися противоречиями буквы мертвящей, читать, не скажу, с терпением, а с радостным, трепетным вниманием того, кто в темном, смрадном подземелье почуял струю чистого воздуха, потом увидел слабый луч далекого света и, идя по этим указаниям, набрел, наконец, на несомненный путь к выходу из ненавистного лабиринта, – читать так было для меня не трудно, читать иначе было бы для меня невозможно.

Каждое слово книги жизни было для меня так дорого, как отзвук родины далекой, и, если бы меня не томила духовная жажда, я и тогда не мог бы отказать себе в этом духовном наслаждении.

Пока я читал, любя и веруя, с благословением и благодарностью за свет и теплоту, наполнявшими душу ликованием, я ясно понимал животворящий дух под внешнею оболочкою буквы, и дух дышал во мне дыханием жизни вечной. Когда рутина склада ума, навязанная жизнью и наукою, заставляла меня умствовать по обычаю книжников, я придирался к букве мертвящей, анатомировал ее, и вот передо мною лежал холодный труп отвлеченной мысли, и душу леденил могильный холод; смятение и ужас указывали мне на то, что я оставил добрую дорогу, и я опять искал света и радости и опять попадал на верный путь.

И я решился читать Писания как дитя, которому не надо ученых трактатов и сложных умствований, чтобы понять слова матери, ее мысли и чувства, все равно высказаны ли они в форме аллегории, сказки или на условно-образном языке, понятном только для ребенка и его матери. Спаситель сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное[47]. Если не будем принимать слова вечной жизни, как дети принимают слова матери: смиренно веря и любя, мы не поймем животворящий дух и неизбежно будем бесплодно блуждать в лабиринте буквы мертвящей.

Иногда мертвящая буква поражала меня такой нечеловеческой смелостью, то голой неприкрашенной правдой, то чисто восточной цветистой образностью, что заслоняла собою на мгновенье животворящий дух; но вера приподнимала и эту пелену разукрашенную, и духу вновь сиял животворящий дух.

Иногда меня смущали кажущиеся противоречия, но вера не слабела, и все они постоянно сливались в гармонические сочетания.

По мере того как я читал, росло в моей душе понимание домостроительства Божия, росла в моей душе и радость сознательной веры в Бога живого, и я на опыте познал, что значит пить из источника воды живой, когда душа истомлена далеким странствием по зною и пыли сухой пустыни.

Когда я прочел последнюю страницу книги жизни, храм мира сиял передо мною во всем несказанном величии предвечной мысли верховного разума, во всей ослепительной красоте вдохновения любви животворящей. Я на опыте познал, что от избытка сердца уста глаголют. Я понял, что не могу молчать, что должен высказать, чем сердце полно, а в сердце был необъятный мир, осиянный Светом от Света Небесного.

Мне предстояло то, что я читал как дитя и понял, как понять может только сердце при свете веры и любви, снова облечь в мертвящую букву, наиболее доступную моим современникам, перевести Библию на язык современной интеллигенции.

Современная культура выработала свои привычки мышления, как она выработала и свои привычки жизни; хороши эти привычки или нет, я разбирать не буду и, помня, что, по пословице, в чужой монастырь со своим уставом не входят, говоря моим современникам, буду говорить на языке, для них понятном, и рассуждать по методу, для них привычному. Это комфорт мысли, без которого, я знаю, не согласятся обойтись избалованные комфортом представители культуры XIX века. Им надо непременно говорить по рубрикам; они и Библию не читают потому, что не разделена она на рубрики и не имеет вывесок с обозначением внутреннего содержания каждой отдельной рубрики, а работа в рудниках мысли, по их понятиям, умственная каторга, совсем не комфортабельная.

Теперь, когда со слов Божественного Откровения я имею счастье сознавать вечную истину правды Божией во всей ее стройности, разделить Библию на систематичные отделы и собрать все сказанное на разных страницах книги жизни в соответствующие отделы не представляет никакой трудности. Именно подобное систематическое изложение, при тщательном соединении в одно всего, что сказано по каждому отдельному вопросу, только и может ознакомить с животворящим духом Писания того, чья ленивая мысль, без поддержки веры и света любви, ежеминутно готова перейти от дела к безделью, от глубокой работы сознания к поверхностной игре бесцельных перетасовок буквы мертвящей.