Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Неменьшее значение имела находка остатков здания, трактуемого как крипта-мемория, сделанная в Бонне при ремонте хора соборной церкви свв. Кассия и Флоренция в 1928 г.⁴⁶ Это небольшое (3.35x2.55 м) сооружение стояло на языческом кладбище между могил И-Ш вв., последняя из которых датируется ок. 260 г. В центре мемории два поста-мента-мензы, причем северный сохранил верхнюю доску с двумя углубленными «чашами» для совершения поминальных трапез (в одну вставлен кубок середины III в.); по сторонам шли ложа «триклиния». «Меморию» уничтожили к 300 г., но в конце IV в. над криптой поставили прямоугольный зал (церковь?), где размещали саркофаги, а в XI в. — собор.

Позднее были обнаружены и мартирии в других городах, сложившиеся в римскую эпоху, например в Ксантене (см. ниже).

Между язычеством и христианством. Процесс массового перехода к новой религии в современной науке выявляют на основе изучения некрополей, поскольку только их материалы достаточно многочисленны и информативны (в Алеманнии, на юго-западе Германии, изучены сотни кладбищ и тысячи погребений, что абсолютно несравнимо с фрагментарно раскопанными укреплениями и поселками). При этом рассматривают отдельные элементы обряда погребения (кремация/ингумация; тип ориентировки; наличие инвентаря; предметы с христианской символикой) и, главное, его соотнесенность с топографией могильников и размещением церквей.

Как известно, на протяжении средневековья ингумация в Европе сменила кремацию, хотя этот процесс протекал с хронологическими, социальными и региональными отличиями. Некоторые франкские племена перешли к ингумации уже в IV веке, но среди алеманнов кремация сохранялась долго (за исключением погребений вождей); многочисленные «смешанные» кладбища на севере Германии показывают, что, несмотря на запрет Карла Великого, два этих обряда сосуществовали и кремация изжита христианством лишь в развитом средневековье. (Herrmann, 1968; Die Slaven, 1974; Stenberger, 1977). Ориентация ингумаций изначально была разнообразной, но преобладала западно-восточная, что можно объяснить только косвенным воздействием христианства еще до крещения.⁴⁷

Кладбища, даже лежащие вне пределов земель, охваченных христианизацией, уже с поздней античности содержат вещи с христианскими символами, однако они далеко не всегда определяют конфессиональную принадлежность погребенного. Наиболее надежный индикатор христианства — крест из тонкого листка золота, встречающийся в могилах лангобардов, алеманнов и баваров южной Германии (VII — нач. VIII в.). Драгоценные кресты как украшения или крестовидные подвески не обязательно говорят о том же, их могли использовать и как украшения.⁴⁹ Конечно, христианам принадлежали надгробия VI–VII вв. с соответствующими надписями и изображениями — но обнаруживают их только там, где сохранялась римская церковная традиция.

Ряд элементов, свойственных дохристианскому погребению, долго сохранялся в средневековую эпоху, порой можно наблюдать и возвраты к нему после долгого перерыва Особенно это касается помещения в могилы всевозможных предметов. Отказ от обычая предлагать умершему посмертные дары, наделяя его частью родового имущества, — несомненное следствие крещения Однако погребения знати с богатым инвентарем, иногда даже в церквях, вплоть до VI–VII вв многочисленны (см. выше) и исчезают не раньше конца VII–IX вв ⁵⁰ Причину этого видят во влиянии римского права и в обычае передавать церкви на помин души покойного вещи, которые описываются в кодексах законов как военное снаряжение и одежда Вкладывание вещей покойного в церковь, в полном объеме или частично (как реликтовый обряд), сохранялось в течение всего позднего средневековья в Западной и Центральной Европе (Stein, 1967, Gewisswissenschaft, 1979), а также на Руси. Даже после того, как погребения с полным набором инвентаря исчезают, покойного все же продолжают снабжать кое-чем из имущества: обычны богатые одежды, украшения, оружие (погребения короля Генриха IV (1056–1106) и Альбрехта Австрийского (1258–1308) в соборе Шпейера, и др.; см. выше). Можно думать, что члены высшего класса были в состоянии удовлетворить церковное требование жертвовать на «строение души», не обделяя при этом и погребенное тело.⁵¹