Христианские левые. Введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль

Мы уже упоминали, что Уильям Темпл был одним из непосредственных архитекторов этой новой точки зрения. Другим был близкий друг Темпла, также англиканин, Ричард С. Тоуни (1880–1962). Историк экономики и активист Лейбористской партии, Тоуни выразил свой взгляд на события 1931 года в знаменитом очерке «Лейбористская партия перед выбором», опубликованном в журнале Political Quarterly в 1932 году. Не приводя имен, Тоуни утверждал, что лейбористы оказались излишне осторожны и не смогли по-настоящему взяться за перестройку социального порядка, удовлетворившись несколькими попытками сделать капитализм более сносным133. Удивительно ли, спрашивал Тоуни, что в отсутствие у Лейбористской партии программы перемен избиратели «решили, что, так как на повестке дня стоит капитализм, лучше уж, чтобы правили капиталисты, которые – думают они, наивные бедолаги, – хотя бы знают, как сделать так, чтобы все работало?»134 Вместо этой неопределенной позиции Тоуни призвал к «серьезным попыткам <…> создать органы, через которые нация сможет в сотрудничестве с другими нациями контролировать свою экономическую судьбу; планировать свои предприятия так, чтобы они были наиболее полезны для всеобщего благосостояния; преодолевать ради экономической эффективности препятствия корыстного интереса; и распределять продукты своего труда в соответствии с некоторыми общепризнанными принципами справедливости»135. Тоуни имел все права на такую критику. Он составил манифест 1929 года «Лейбористская партия и нация», связав партию – по крайней мере, на бумаге – с социализмом, который он обозначил как моральный императив136. Если действия Макдональда по формированию национального правительства были предательством социализма, то они были предательством социализма Тоуни.

Социализм Тоуни был явно и безоговорочно христианским. Для Тоуни «суть всей морали» заключается в том, чтобы «верить, что каждый человек бесконечно важен и что никакие соображения целесообразности не могут оправдать угнетение одного человека другим». Но, добавлял он, «чтобы верить в это, необходимо верить в Бога»137. Это замечание, однако, было сделано в личном дневнике Тоуни и стало известно только посмертно. На основании публичных текстов Тоуни некоторые предполагают, что он придерживался более светских взглядов, чем часто считается. Некоторые из ключевых работ Тоуни – например, бoльшая часть книги «Стяжательное общество», опубликованной в 1920 году, – умалчивают о какой-либо религиозной основе социализма138. Однако этот аргумент трудно совместить с последней главой труда, где в основании его аргументации прослеживается явно христианская этика. Антиматериалистическое учение Писания, примеры которого дают Песнь Богородицы, жизнь и учение Христа, он описывает как «революционную» веру, с помощью которой Церковь может и должна стремиться реорганизовать общество. Если воспринимать послание христианства всерьез, оно «уничтожит как произвольную власть немногих, так и рабство многих»139. Политические историки Мэтт Бич и Кевин Хиксон делают вывод, что «для Тоуни демократический социализм возможен единственно потому, что он вытекает из его христианской веры»140.

Социализм Тоуни основывается на идеале служения. В самом простом своем виде это призыв к духу кооперации вместо духа конкуренции, основанный на понятии братства. «Когда хорошо устроенная семья оказывается на мели, – писал Тоуни, – она не побуждает одних своих членов хватать все, что можно, бросая других на произвол судьбы. Напротив, она стремится к тому, чтобы сократившиеся средства наилучшим образом использовались в интересах всех»141. Здесь, по мнению Алана Уилкинсона, Тоуни опирается на образ тела из посланий Павла (1 Кор. 12: 12–26; Рим. 12: 4–5), чтобы сказать, что все члены общества являются членами одного тела – у каждого своя функция, но все они должны сотрудничать. В более глубоком смысле идеал служения Тоуни – это призыв к тому, чтобы экономика основывалась на функциях, а не на праве собственности вне зависимости от функций. Он осуждает тех, кто защищает право землевладельцев, не предоставляющих никаких услуг и не выполняющих никаких функций, просто получать платежи за использование своей земли – например, права владельцев угольных шахт, которые получают отчисления за деятельность на их земле, но не играют никакой роли ни в добыче или перевозке угля, ни даже в планировании и управлении работой. «Такие права, – утверждает он, – строго говоря, являются привилегиями. Ибо определение привилегии – это право, к которому не прилагается соответствующая функция»142. Вместо стяжательного общества, которое позволяет наживаться, не вкладывая ничего в общее благо, Тоуни выступал за «функциональное» общество, целью которого было бы «связать приобретение богатства с выполнением социальных обязательств» и в котором «главным предметом общественного внимания было бы исполнение функций»143.