Христианский архетип. Юнгианское исследование жизни Христа.

Вот сон опять! Опять дитя, которое спешит меня низвергнуть. И я не знаю, что подумать о сем проклятье, что нависло над царской славой и над жизнью! О ничтожнейший из царей!

Ведь править — еще не значит жить,

устанавливать для всех законы,

еще не значит следовать

за пастухом в глубины лесной чащи!

Бездонная ночь,

овладевшая миром,

погружая в глубокий сон

мое измученное сердце,

на час подарило ему покой,

позволив твоим теням коснуться

моих скорбных очей...

О ничтожнейший из царей... и т.п.

Все усилия бесплодны!

Сон бежит от меня;

и мои тщетные жалобы не заставят тебя пройти скорее, бесконечная ночь.

Вследствие такого психического состояния возникло избиение мла­денцев. В каком-то смысле можно говорить о личном страхе царя Ирода в отношении своего низвержения с престола, однако более глубокий смысл заключается в естественном последствии рождения Христа. Рождение Са­мости является катастрофическим (буквально — переворачивающим) со­бытием, архетипическая динамика преисполнена опасности и насилия.

Святое семейство должно бежать в Египет не только для того, чтобы избежать убийства младенца, но и потому, что «да сбудется реченное Госпо­дом через пророка, который говорит: «из Египта воззвал Я Сына Моего», Другими словами, последовательностью событий управляет заранее пре­допределенный архетипический паттерн. Здесь имеется ссылка на проро­ка Осию: «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал Сына Моего». В Новом Завете есть и другие примеры, где Христос заменяет весь народ Израиля.

В Ветхом Завете весь народ Израиля в целом выступает в качестве сына Яхве. В Новом Завете собирается весь религиозный смысл, который несет в себе народ Израиля, и возлагается на отдельный образ Христа, Богочело­века, который становится индивидуальным олицетворением Израиля. Это шаг к индивидуальной психологии, противоположной психологии кол­лективной, или групповой. Однако процесс индивидуализации остается незавершенным, ибо образ Христа представляет собой уникальный ме­тафизический гипостазис. В настоящее время задача глубинной психо­логии заключается в завершении этого процесса. Трансперсональный смысл, который сначала несло в себе сообщество иудеев, а затем личность Христа (которому все еще поклонялись коллективно), теперь переносится в психическое переживание отдельных личностей.

Об избиении младенцев говорится еще в Ветхом Завете в Книге Плач Иеремии 31:15: «...голос слышен в Раме; вопль и горькое рыдание; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет». В контексте данной книги этот текст означает, что Рахиль скорбит о споем потомстве, а именно: по Эфраиму, Манассии и Беньямину, которые были избиты и уведены в рабство ассирийцами. Вслед за приведённым отрывком сразу следует обещание избавления: «Так говорит господь: удержи голос твой от рыдания и глаза твои от слёз, ибо есть награда за труд твой, говорил Господь и возвратятся они из земли неприятельской. (Иер.31:16)

Бегство Иисуса Христа в Египет и его последующее возвращение происходят только после исхода народа Израиля из Египта, но и после его восстановления от поражения и плена согласно тому как говориться у Иеремии. Эти последствия являются иллюстраций психологического факта, что сознанию человека стало доступно нечто новое уже только потому, что психика человека придерживалась ранее установившегося паттерна. Так например, происходит, когда новые открытия глубинной психологии находят доступ к мышлению нашего современника вследствие новых интер­претаций библейских образов.

Согласно легенде, по дороге в Египет возникают всякие чудеса. Идо­лы, которые попадались на пути Святого семейства, низвергались со сво­их пьедесталов (рис. 7), что свидетельствовало о разрушении фальшивых ценностей после рождения Самости. Эта легенда отождествляет Христа с духом роста или законом плодородия. Она также намекает на существен­ное явление временного искажения, которое случайно появляется в не­посредственной близости от констеллированной Самости. Временное и вечное пересекаются, и это означает, что может случиться так, что обыч­ные категории сознания: пространство, время и причинность оказыва­ются на какой-то момент подвешенными, то есть лишенными опоры в сознании.

Для гностиков Египет символизирует «тело», мрачную область греха и плотского существования. В «Гимне жемчужине» гностиков сын небес­ного отца спускается в Египет, чтобы освободить жемчужину из-под влас­ти змеи. Эту историю можно назвать квинтэссенцией (coagulatio) мифа о воплощении , для которой бегство в Египет является одной из вариаций Тот факт, что «бесценная жемчужина» должна находиться в Египте, свиде­тельствует о том, что духу требуется полноценное взаимодействие с мате­рией, что для реализации Самости (жемчужины) требуется египетское приземленное эго.

4. КРЕЩЕНИЕ