Христианство и философия

Древнеримская поговорка гласит: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!» Смысл ее таков: излишняя горячность в споре выдает неправоту человека. Каково происхождение этой поговорки?.. Ее истоком является одно из сатирических сочинений древнегреческого писателя Лукиана. Верховный языческий бог древних греков Зевс (Юпитер) спорит с героем-титаном Прометеем. Когда разгневанный Юпитер, будучи не в силах убедить Прометея в своей правоте, в гневе хватается за одну из своих громовых стрел, чтобы испепелить его, он как раз и произносит: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!»

Зададимся вопросом: на кого сердился Юпитер, когда ему казалось, что он сердится на Прометея? Наиболее очевидный ответ: Юпитер сердился на Прометея. Но этот ответ не является полным, исчерпывающим. Юпитер сердился не только на Прометея, но и на самого себя, на свою беспомощность, а возможно, и на спою внутреннюю неправоту в споре. Возможно даже, что он гораздо больше сердился именно на себя, чем на Прометея. Очень часто подобным образом обстоит дело И с нами: нам кажется, что мы сердимся на других людей, а на самом деле сердимся на самих себя. Наш гнев очень часто представляет собой не что иное, как более или менее «удобную» для нас переориентацию нашего недовольства собою, стрелу нашего гнева, которую, мы должны были бы метнуть в самих себя, но направляем в сторону ближнего.

Быть недовольным самим собой по тому или иному поводу — это очень часто неприятное, даже мучительное, чувство, поскольку связано с ощущением собственного недостоинства, ущербности, неполноценности, вины.

У датского художника-карикатуриста Херлуфа Бидструпа есть такая последовательность рисунков — как бы отдельных кадров мультфильма. На первом рисунке изображено, как начальник кричит и топает ногами на своего подчиненного, то есть всячески унижает его. Тот вынужден терпеть, не возражая, — с начальством не поспоришь! Но агрессия начальника, естественно, вызывает встречное агрессивное движение в душе подчиненного: в нем вскипает и накапливается сгусток агрессии, которую он не может обратить на своего начальника. С тем он и выходит из кабинета начальника. В душе у него все кипит, он унижен и возмущен поведением своего шефа, а также, что для него, видимо, менее заметно, он недоволен собой, ибо ущемлено его чувство собственного достоинства: его унизили, а он оказался неспособен постоять за себя. Он ощущает себя виноватым перед собой — перед внутренне присущим каждому из нас чувством своего достоинства, нашей ценности в собственных глазах. Это чувство, видимо, говорит ему: «Эх ты, не смог постоять за себя!». Далее события разворачиваются таким образом: разозленный, нахмуренный подчиненный выходит на улицу с целью прогуляться и снять психологическое напряжение. Приходит в парк, садится на скамейку… Вскоре на ту же скамейку подсаживается подросток с транзисторным приемником, из которого несется оглушительная молодежная музыка. Наш герой решительно требует уменьшит! звук. Юнец дерзко возражает, а наш герой с наслаждением дает подростку хорошую затрещину и — это видно по рисунку — сразу же успокаивается: он разрядился. Он-то «разрядился», а подросток, в свою очередь, «зарядился» энергией гнева, возмущения, агрессивной энергией. Обиженный и сурово нахмурившийся под росток вскакивает со скамейки и уходит. Ему под ноги подворачивается доселе весело бежавшая маленькая собачонка, которую он в сердцах пинает ногой. Эстафета агрессии в очередной раз передана: подросток «разрядился», а собачонка «зарядилась». И вот нахмуренная, «заряженная» собачонка мчится по аллее, а навстречу ей в благодушном настроении идет первоисточник зла в этой истории — начальник, который распек своего подчиненного. И наша собачонка с наслаждением! впивается в ногу начальника, «разряжается» и бежит дальше, уже весело виляя хвостиком. Вот такая эстафета зла — эстафета, которая замкнулась в кольцо.

Кстати сказать, и в нашей обыденной повседневной жизни зло очень часто «закольцовывается», обращается в конечном счете само на себя. Это подметил св. Августин, живший в V в.: зло содержит в себе источник своего самонаказания. Зло самонаказуемо!

Итак, недовольство самим собой часто сопровождается чувством вины, которое мы малодушно стремимся переложить на других людей. Очень хорошо об этом писал католический монах и писатель Томас Мертон: «Мы подсознательно пытаемся облегчить гнетущее нас бремя вины, перекладывая его на чужие плечи. Мы поступаем худо, а потом оправдываемся, обвиняя кого-то „другого в себе“, неизвестно откуда в нас взявшегося. Но наша совесть все равно не находит покоя: слишком многое остается неразъясненным. „Другой во мне“ привычен, как домашняя мебель. Тогда и приходит искушение: в ком-то другом, вне себя отыскать равную моей вине долю зла. Получается, что мы преуменьшаем Свои грехи и в той же степени, в какой это нам удается, преувеличиваем вину других».