Христианство и церковь глазами ученого атеиста

Другое новое обострение отношений с Советами носило не объективный, а субъективный характер, поскольку патриарх Тихон возжелал наладить отношения с бежавшими за границу клириками. В 1922 г. в Югославии белое духовенство организовало Карловацкий церковный собор, на котором оно провозгласило себя “Русской зарубежной церковью” и потребовало восстановления царской власти, для чего призвало мировую общественность осуществить крестовый поход против большевизма. А Тихон, вместо того, чтобы осудить раскольников или хотя бы отмежеваться от участников собора, направил им свое благословение, что фактически вновь выводило РПЦ на открытую конфронтацию с советской властью.

Такой враждебный вызов послужил основанием для ареста властями наиболее одиозных фигур в РПЦ. Правда, большинство из них были вскоре освобождено.

Видимо, патриарх Тихон в конечном итоге стал понимать, в какое тяжелое положение он поставил церковь и прихожан. Поэтому в 1925 г. он призвал “всех чад богохранимой Церкви Российской в сие ответственное время строительства общественного благосостояния народа слиться с нами в горячей молитве Всевышнему о ниспослании помощи рабоче-крестьянской власти в ее трудах для общенародного блага”. Тогда же он дал свою оценку личности скончавшегося В. И. Ленина: “Идейно мы с Владимиром Ильичем Лениным, конечно, расходились, но я имею сведения о нем, как о человеке добрейшей и поистине христианской души”. Оба эти заявления, ставшие его завещанием, упорно замалчивают нынешние иерархи РПЦ, включая Алексия II.

Линию патриарха Тихона, направленную на перевод церкви и клира с враждебности к лояльности по отношению к советской власти, продолжил митрополит (впоследствии — патриарх) Сергий (Страгородский). В 1927 г. он подписал декларацию, которая утверждала, что православный человек может и должен быть лояльным к советской власти, гражданам своей Родины, радости и горести которой являются одновременно радостями и горестями церкви. Религиозные антисоветчики не смирились, но затаились (в 90-х гг. они вышли из тени и поносили период лояльности к социалистическому государству, называя его “сергиевщиной”). Запоздалая и малоэффективная декларация уже не могла существенно изменить, мягко говоря, напряженные отношения советского правительства и РПЦ. Фактически клир оставался единственной враждебной организацией вплоть до начала Великой Отечественной войны.

В этот период на западе СССР стали консолидироваться агрессивные силы и внешний фактор, как и во время интервенции 14 государств, стал играть важную роль. Как раз в 20-х гг. в Италии и 30-х гг. — в Германии западная цивилизация породила фашизм. Идеология фашизма — воинствующий антикоммунизм, расизм, насилие, тотальная власть фюрера, милитаризация экономики и общества, агрессия — все это получило поддержку сначала католической, а затем и протестантской церквей. Западноевропейские церкви поддержали намерение Гитлера и Муссолини покорить неарийские народы и поставить их на службу фашистам. Они благословили агрессию “стран оси” против СССР (на бляхах немецких солдат красовалась надпись “Gott mit uns” (“Бог с нами”).

“Русская православная церковь за границей” также поддержала вторжение фашистских войск в СССР, рассчитывая на возвращение утраченных приходов. Да и среди советских священнослужителей оставалось немало врагов социалистического государства (некоторые из них открыли церкви на оккупированных немцами территориях). Поэтому превентивная борьба с “пятой колонной” не без основания послужила одной из важнейших причин сталинских репрессий, “пик” которых пришелся на 1937–1938 годы. А Библия и на этот случай предусматривала оправдание: “Да и все почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения” (Евр., 9:22).

Основанием для ареста служили, как правило, доносы, которые с петровских реформ практиковала РПЦ. В 30-е гг. они распространились не только среди священнослужителей, но и среди мирян. Анонимки, нередко необоснованные, использовались судебными органами для вынесения порой слишком сурового наказания. Доносительство подверглось резкому осуждению в 90-е гг. Однако весной 2001 г. Верховный Суд РФ подтвердил, что рассмотрение анонимных сообщений не противоречит российскому законодательству и в настоящее время.

Аресты и высылки в 30-х годах наиболее одиозных церковников нередко вызывали недовольство среди некоторой части населения. Так, всемирно известный ученый И. П. Павлов в письме председателю советского правительства В. М. Молотову писал: “По моему глубокому убеждению, гонение нашим Правительством религии и покровительство воинствующему атеизму есть большая и вредная последствиями государственная ошибка. Я сознательный атеист-рационалист и поэтому не могу быть заподозрен в каком бы то ни было профессиональном пристрастии” (“Новый безбожник” М., 2001, № 2, с. 28). Однако преследования велись не столько по религиозным, сколько по политическим причинам.