Христофор Колумб. Дневник первого путешествия

Из бухты открывается вид на огромнейшую и сплошь воз деланную долину. Долина подходит к берегам бухты с юго-востока. Она сжата высочайшими и чудеснейшими горами, поросшими зелеными лесами. Так высоки эти горы, что кажется, будто достигают они неба, и, несомненно, они выше самых больших гор острова Тенерифа в Канарии, а тенерифские горы считаются самыми высокими из всех, какие существуют на земле.

У острова Св. Фомы расположены два более мелких островка на расстоянии лиги друг от друга, и на их берегах есть прекрасные гавани, но входить в эти гавани надо осторожно из-за мелей. Адмирал видел также селения и сигнальные дымки над ними.

Пятница, 21 декабря. Сегодня адмирал отправился осматривать бухту. И он нашел ее такой прекрасной, что утверждал, будто ни одна из бухт, когда бы то ни было посещенных им, не может с ней сравниться. Он винит себя за то, что так восхвалял другие бухты, потому что ныне не знает, какими словами описать эту, и боится, что его обвинят в склонности к чрезмерным преувеличениям, тогда как все, что он говорит, чистая правда.

И он пишет так: «Я хожу по морю 23 года и не покидал его никогда на срок, достойный упоминания, и видел весь восток и весь запад»[37], и он говорит, что ходил на север, т. е. к Англии, и «ходил я на юг в Гвинею, но нигде в этих странах не было такого совершенства гаваней... (Пропуск в тексте.— Прим. перев.) найденных всегда это... (Пропуск в тексте.— Прим. перев.) лучше другого, что я с большой щепетильностью оценивал мною написанное. [156]

И снова повторяю и утверждаю, что все это описано верно и что эта бухта превосходит все прочие и в ней поместились бы все существующие на свете корабли. И так защищена эта бухта, что корабли могут здесь держаться на якоре даже на старом канате».

От входа в бухту до ее внутренней части — 5 лиг. Адмирал видел много возделанных земель, и возможно, что весь остров распахан и засеян. Он послал двух человек на берег и велел им взобраться на холм и посмотреть, нет ли селений поблизости. У самого моря никаких признаков жилья не было видно, а между тем вчера вечером, часов около десяти, к кораблю подошли на каноэ несколько индейцев подивиться на адмирала и христиан. Адмирал дал им в обмен на разные вещи безделушки, и они были этим несказанно обрадованы.

Люди, посланные на берег, вернулись и сказали, что с холма сии видели, чуть в стороне от моря, большое селение.

Адмирал велел грести в том направлении, где было это селение. Не доходя до берега, он увидел, что к морю спускаются индейцы и, казалось, они объяты страхом. Поэтому он приказал гребцам задержаться на месте, а своим индейцам велел вступить в переговоры с местными жителями, передав им, что не причинит никому зла. Тогда они подошли к берегу, и одновременно приблизился к суше адмирал.

И после того как рассеялся у них страх, столько их прибыло, что они заняли весь берег, оглашая воздух приветствиями. И так поступали и мужчины, и женщины, и дети. Они сбежались с разных сторон, и одни приносили хлеб, приготовляемый из «ньямов», очень вкусный и белый (они называют этот хлеб «ахе»), другие — воду в тыквенных флягах и в глиняных кувшинах, по форме очень похожих на кастильские. Они принесли все, что сами имели и что, как им казалось, мог пожелать адмирал, и угощали они моряков от всего сердца с таким удовольствием и радушием, что казалось все это дивом.

«И никак нельзя сказать, — пишет адмирал, — что щедры они были потому, что давали нам малоценное: так же они поступали и так же были щедры, когда дарили нам куски золота и притом дарили так, как будто то было не золото, а фляга воды. Ведь легко узнать, говорит адмирал, когда какая-нибудь вещь дается от всего сердца». И далее он добавляет: «ни палиц, ни дротиков, ни иного оружия эти люди не имели, точно так же, как не было оружия и у других индейцев этого острова, который, как я полагаю, огромен.

Они нагие, в чем мать родила — и мужчины и женщины. На других островах и на Хуане женщины прикрывают стыд [157] лоскутом хлопчатой ткани, подобным клапану на мужских панталонах. Особенно это относится к женщинам старше 12 лет. Но здесь нагими ходят и старые и молодые. Во всех других местах мужчины из ревности к христианам прячут женщин. Но здесь нет. И есть тут много женщин красивых телом, и они первые являлись к нам, чтобы возблагодарить небо [за наш приход] и чтобы предложить нам все, что у них имелось, и в первую очередь пищу: хлеб из «ахе», орехи, плоды пяти или шести видов».

Эти плоды адмирал велел замариновать и в таком виде доставить их королям.

Не меньше приносили женщины плодов и в других местах, если только не прятали их [женщин] мужчины.

Адмирал распорядился, чтобы везде и повсюду все его люди твердо помнили его приказ не посягать на какую бы то ни было вещь, принадлежащую любому индейцу, и ничего не брать у индейцев против их воли; и оплачивали [христиане] все, что у них получали.