Христос

Таковы: первый человек Адам (14 января), пророк Амос (15 июня), пророк Елисей (14 июня), пророк Иезекиил (25 июля), Иисус (1 сентября), Иов (16 мая), Лот (9 октября), апостол Нафанаил (22 апреля), евангелист Матвей (о октября), не говоря уже о множестве других, мало употребляемых, каковы Сатир, Павсикакий, Арий, Горгония, Каздоя и т. д.

Дали лишь одного святого: Авраам, Варнава, Иуда, Кифа (Петр), не говоря ужо о многих других малоупотребительных, каковы: Василиск, Вакх, Голиндуха и т. д.

Лишь сравнительно незначительная часть дала двух и более святых: Акакий 7, Александр 20, Алексей 5, Андрей 11, Афанасий 14, Василий 18, Георгий 16, Давид 11, Илья 7, Иаков 17, Иеремия 4, Иоанн 64, Иосиф 7, Юлиан 14, Михаил 10, Моисей 4, Павел 19, Петр 27, Симеон 11, Фома 5, Александра 3, Анна 10.

Почему такая неравномерность? Она показывает лишь одно: многие знаменитые по Библии и Евангелиям имена все-таки не были популярны в публике, за исключением, конечно, имени Иисус, которое не хотели давать людям христианские священники средневековья.

А с нашей точки зрения, относящей время Иисуса к IV веку и отожествляющей его с основателем христианской литургии Василием Великим, с первого взгляда выходит даже и нечто еще более удивительное.

Выходит, что реальный автор этого Евангелия, возникшего несомненно не ранее жизни Василия-Иисуса и не ранее развития мистического мифа о нем, как о спасителе людей, не был даже и причислен после своей смерти к лику православных святых! Такого святого нет ни в IV, ни в следующих веках, вплоть до XI. Как могло бы это случиться?

Имя Матвей по-еврейски значит «богодарованный». Оно то же самое, что и греческое имя Феодор, и потому должно быть очень приятным для принимающих иноческий сан, когда постригающиеся получали новое «ангельское» имя того святого, которого они выбирали своим покровителем и защитником от окружающих бесов.

А кто же мог их лучше защитить, как не первый евангелист и притом «Божий дар»?

Так отчего же мы не видим в «Саду святых», называемом Четьи-Минеями, ни одного реального христианского подвижника по имени Матвея, тогда как однозначащих с ним Федоров находим целых 30, в четыре раза более, чем Лук, и в 2 1/2 раза более, чем Марков?

Уже одно это обстоятельство, а также и то, что Евангелие Матвея несомненно написано греком, а не представляет перевода с еврейского языка, заставляет нас обратить серьезное внимание на Феодоров, как на возможных кандидатов в авторы этого Евангелия, и выяснить себе, почему бы это имя, одно во всем Евангелии, было переведено с греческого языка на еврейский?

Нам нет нужды перебирать здесь всех 30 святых Матвеев-Феодоров, большею частью незначительных людей, так как в указываемую нам евангелической идеологией эпоху VIII — IX веков мы сразу же находим такого Феодора, по-еврейски Матвея, лучше которого нельзя и придумать.

Это Феодор Студит (по-еврейски Рабби Матвей), родившийся, по церковным авторам, в 759 и умерший в 826 году нашей эры.

Отец его был Светозарный (Фотин) и мать — Богом Созданная (Феоктиста). Оба были константинопольские граждане и дали ему хорошее «книжное наказание».

Его отец, Светозарный, был очень благочестив. Он роздал все свое имущество неимущим, когда Феодор был еще молодым человеком, и после этого принял иноческий чин.

«Феодор же, выучившийся к тому времени всей эллинской премудрости, стал совершенным ритором и философом, и в спорах с возникшими тогда, при Константине Копрониме,8 иконоборцами, никто никогда но мог его переговорить».

«После смерти „Копронима“ и недолговременного царствования Льва вступила на престол вдова последнего Ирина (Мирная). Она восстановила иконопочитание на VII вселенском соборе в Никее во главе с патриархом Тарасием, где среди 365 епископов, собранных по числу дней в году, был и святой Платон Олимпийский, дядя Феодора по матери. Он взял с собою Феодора и двух его братьев, Иосифа и Евфимия, принявших иноческий сан. Они пришли в очень красивое место „Сакудиан на Горе“ с высокими деревьями и с источниками сладко текущей воды. Тут они поселились и создали монастырь во имя Иоанна Богослова, в котором Феодор принял пострижение в монахи и подвизался больше всех других. Все удивлялись, как человек, получивший такое мягкое и спокойное воспитание, „сам колол дрова, таскал камни, носил воду и был слугою всем“.

Однако, «каждый день он уделял себе несколько часов на размышления. Он прилежно изучал Ветхий и Новый Завет, а более всего жизнь „Великого царя“ (Василия Великого, от которого отделился уже тогда легендарный Иисус Христос).

Константинопольский патриарх Тарасий сделал его иеромонахом и дал ему большую власть. «Многие иноки роптали на него за строгость и неуступчивость, но он не обращал на них никакого внимания и этим всех привел к повиновению себе и к духовным подвигам».