Христос и карма. Возможен ли компромисс?

Далай-лама здесь просто повторяет самое традиционное и постоянное учение буддизма. Нам говорят: когда мы видим, что под ящиком крутятся колеса, у каждого есть ось и обод и т. д., то мы сразу говорим, что это телега, тогда как на самом-то деле никакой телеги нет. Точно так же в одном знаменитом тексте ставится вопрос: «Родившийся здесь человек, личность, где он находится? Где находится человек, который уходит?» И звучит ответ: «А кто тебе сказал, что есть личность? Есть лишь скопление меняющихся образований, никакой личности не принадлежащих»[93]. Некоторые буддистские авторы выражаются еще бесцеремоннее и замечают, «что анимистическая концепция, типа веры в душу или в постоянное “эго”, будет самым вредным заблуждением, самой обманчивой иллюзией, которые незамедлительно вовлекут своих жертв в самые глубокие пропасти страдания»[94]. Ну вот, теперь вас предупредили!

С этим связано то, что и проблема смерти ставится здесь иначе. Вопрос о том, что станет с моим Я после смерти, возвратится ли оно в небытие или продолжит жить, тогда вообще не имеет смысла. «Поскольку буддизм отрицает существование постоянного Я и из такого отрицания и создает свое основное учение, может ли он после этого проповедовать уничтожение того, что считает несуществующим?»[95]

Мы, конечно, в курсе, что мы очень мало что из себя представляем, но не настолько же мало! Все это, разумеется, не отрицает определенной связности, последовательности в ходе жизни индивида, но это чем-то похоже на реку или на фонтан: мы продолжаем их называть одним и тем же словом, но в них все время течет и меняется вода, постоянно обновляясь и не оставаясь прежней. Просто наши желания, наша привязанность к собственным восприятиям, мыслям и чувствам, дают нам иллюзию, что мы существуем как личностное единство. И пока мы будем оставаться пленниками этой иллюзии, нам не избежать адского круговорота рождения и смерти. Эту иллюзия Я нам и нужно в себе разрушить. Но тут и заключен парадокс для западного ума: нам нужно разрушить эту иллюзию, но сделать это мы можем только сами. Несуществующее должно убедиться в том, что оно не существует. И главной целью нашего существования оказывается как раз приобретение такой убежденности.

Буддизм и стоицизм

Такой взгляд на вещи, конечно, примыкает к античной традиции стоиков, с их стоической выдержкой, как перед лицом собственной смерти, так и перед лицом смерти того, кого мы любим. Мы даже находим тут то же самое сравнение с разбитым глиняным сосудом. Когда Будда умирал, уже тогда его ученик Аджуна упрекал его слегка в том, что он при этом полон грусти. Но вот несколько строк из другого текста, где четко сделаны выводы из подобного взгляда на вещи:

«Непонятна, неизведанна жизнь смертных в этом мире, сумрачная и краткая, проникнутая страданием.

Нет средств, которыми родившиеся могли бы избегнуть смерти: приходит старость – близка и смерть: такова участь всего живущего.

Как спелые плоды висят на ветвях, готовые каждую минуту сорваться, так и смертные, едва родившись, находятся в постоянной опасности смерти.

Глиняный сосуд, сделанный горшечником, рано или поздно непременно разобьется, – такова же судьба всех смертных. ‹…›

Увы, со смертью и разрушением связан этот мир, – и мудрые, познавшие начала этого мира, не горюют о том. ‹…›

Поймите же и, внимая словам Святого, оставьте свои печали: видя умершего, пусть всякий подумает только:

– Я уже никогда более не найду его»[96].

Конечно, у нас остается совсем мало шансов вновь найти иллюзии собственного «Я». Эти шансы понижаются до минимума и становятся почти совсем нереальными, как только мы узнаем, что игра встреч и комбинаций, вызванная последовательным колесом реинкарнаций, совершенно ничем не ограничена. По крайней мере, так утверждает далай-лама:

«От начала времен, в ходе бесконечного круговорота реинкарнаций, каждое живое существо оказывается связанным с вашей сферой существования и устанавливает с вами отношения, подобные тем, что связывают вас в этой жизни с вашей матерью. И в этом стоит убедиться»[97]. Если к этому еще прибавить, что каждый из нас вполне может вернуться в этот мир «в виде насекомого или любого другого животного»[98], то вы вполне оцените, насколько сложно будет начинать поиски кого-то в мире ином.

При такой фантастической вселенской игре в прятки у нас, действительно, остается совсем мало шансов на то, чтобы найти тех, кого мы когда-то любили. Даже не надейтесь тогда, что после смерти вы сможете вновь поцеловать ребенка, которого потеряли когда-то, или супруга, или родителей, или друзей. Вероятнее всего, они снова отправились на землю, не оставив вам своего нового адреса, и там получат уже новую семью, новых друзей, среди других людей, а может, среди муравьев или других насекомых.