"Хрюкайте дальше..." (СИ)

3.08.2015. Мысль, поразившая меня в книге о Чехове. Когда я читал о его отце, о том, как он вёл себя во времена детства Антона, я часто вспоминал своего отца с его пьянками и вечным состоянием "не в ладах с собой". И отцовские слова много лет спустя (их я опубликовал в книге "Родители"): "Я воспитал тебя от противного".

И вот я читаю у Анри Труйя про Чехова: "И другая мысль, более утончённая, постепенно прокладывала себе дорогу в его сознание. Это его отец, который был для него всего лишь смешным напыщенным персонажем, подобным воздушному шарику, внутри которого пустота, на самом-то деле - не сформировал ли его собственный, Антона, характер? Не утвердился ли он с самых юных лет в своём религиозном скептицизме, в бесконечной терпимости, в склонности к абсолютной простоте и скромности как человеческих отношений, так и письма исключительно благодаря реакции на мелочность, ханжество покойного, на его суровую авторитарность, его словесную избыточность? Как бы там ни было, сейчас ему казалось, будто он стал таким, как есть именно в противовес отцовским свойствам. Если другие родители воспитывают детей собственным примером, то Павел Егорович - от противного.

Он сформировал сына отталкивающими своими качествами. И, может быть, Чехов потому больше обязан своему отцу, которому всегда выносил самый суровый приговор, чем другим членам семьи? Всё, что он пережил, всё, что написал, содержало в себе семена, посеянные в податливую почву детской души...".

4.08.2015. На один день загорелся идеей новой книги. Стал редактировать очерк по социально-политической обстановке в области в 90-х годах. Залез в интернет, наткнулся на довольно свежее интервью Вячеслава Игрунова и загорелся быстро собрать книгу. По материалам новых, в эти годы вышедших материалов, где политики и политологи подводят итоги перестройки и рассказывают о российских 1990-х.

Мой том "Антологии жизни", посвящённый 1991-1996 годам, открывается эпиграфом: "Девяностые годы были страшными. Мы, в общем-то, потеряли страну". Сейчас иногда попадаются фразы: "Мы не осознаём всей глубины падения, которое совершила Россия в 90-е. Под угрозой был суверенитет страны".

Два года назад у меня вышла книга "Брат на брата", где я таким же методом нарезки цитат и фактов попытался провести исследование на тему: "Что произошло с Россией в начале 20 века". Книга была высоко оценена, ей была посвящена 20-минутная передача на "Радио России". Моя дочь Александра, 35 лет от роду, недавно её прочитала взахлёб и всё возмущалась: "Почему всего этого мне не говорили ни в школе, ни в институте, ни в академии?" И ещё сказала, что после этой книги она стала глубже чувствовать страну.

Вот мне и захотелось нечто подобное сделать и по другой русской революции, 1991 года, с чего она началась и чем закончилась.

Пошёл во Дворец книги, попросился в фонды читального зала и обследовал 3-4 полки, посвящённых этому периоду. Книг мало, в основном, они старые (конца 90-х, начала 2000-х). И как-то ни на что они меня не вдохновили.

Я знаю, виной тут скудость комплектования библиотеки, на самом деле книги, где просачивается правда о 90-х, выходят... Но сомнение уже вошло в меня. Стал думать: а кому будет нужен мой "дайджест" из чужих мнений и фактов, за правдивость которых я не смогу ручаться? И разве сумею я таким образом добыть хотя бы приблизительную правду...

День я потратил на интервью Вячеслава Игрунова - выписывал из него места, которые для чего-то могут пригодиться. А насчёт книги решил: держать ухо востро - если будут попадаться интересные материалы, я их не пропущу. Если их соберётся "критическая масса", возьмусь за книгу.

Один фрагмент интервью приведу всё же здесь.

Вячеслав Игрунов, директор Института гуманитарно-политических исследований, участник и создатель многих политических клубов времён перестройки:

- В начале 1987 года я прочёл тексты двух молодых экономистов Львина и Васильева в журнале "Век ХХ и мир", где они писали, что нужна твёрдая рука в управлении государством и либеральные реформы в экономике. Это соответствовало моим взглядам, что только государство может провести более-менее мягкую экономическую трансформацию. При этом нужна авторитарная трансформация социализма в рыночную экономику. Я предлагал нечто, очень похожее на то, что впоследствии реализовал Китай.

Но когда я познакомился с их взглядами ближе, я отшатнулся от них. Авторитарные реформы нужны для минимизации насилия. Минимизации рисков. Они же готовы были прибегать к насилию, видя в Пиночете пророка антикоммунизма. "Подумаешь, три тысячи расстрелял! Зато получил бурно развивающуюся экономику. Почему не заплатить столь ничтожную цену за процветание?"

Гайдар и Чубайс тоже были сторонниками этой версии реформ. Львин и Васильев - очень близкие люди Чубайса и его идеологи. Чубайс - менеджер, а идеи его происходят из окружения. Он сам не генератор идей. А генераторы-то как раз Львин и Васильев.