Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Однако вскоре Вирджиния забыла о том номере телефона – хоть это и было для нее не характерно, она передумала. По прибытии в Лондон 1 сентября она решила, что не хочет заставлять мать беспокоиться еще больше; возможно, Вирджиния также сомневалась в том, что действительно сможет принести какую-то пользу. В американском посольстве в Лондоне она представилась бывшей сотрудницей Государственного департамента и попросила временную работу, пока ее не репатриировали. Вирджинии там были не слишком рады, ведь она раньше она уже увольнялась со службы. Правда, ее знание современной Франции оказалось бесценным, и она любезно написала подробный отчет о таких вопросах, как комендантский час, нехватка продовольствия и том, как, по ее мнению, «французы продолжали вести себя достойно, за исключением проституток» – они бессовестно якшались с немцами[24]. Государственный департамент, однако, больше внимания уделил ее лингвистическим способностям и навыкам набора текста. Военному атташе был нужен секретарь. Так что через две недели она уже снова была за пишущей машинкой.

Шли недели. Вирджиния почти не спала: Лондон находился под сокрушительными атаками «Большого Блица»[25]. Миссис Холл призывала дочь поторопиться с возвращением, и незадолго до Рождества Вирджиния, наконец, купила билет домой. Она думала, что он был положен ей как бывшему сотруднику Государственного департамента. Но оказалось, что Вирджиния опоздала. С момента ее отставки прошло больше года, и теперь она не имела права на официальный билет; а в военное время других было практически не найти. Неожиданно застряв в Лондоне без поддержки, она нашла в закромах номер, который ей дали в Ируне. На звонок ответил Николас Бодингтон, бывший парижский корреспондент London Evening Standard. Он пригласил ее в начале нового года на ужин со своей женой-американкой Элизабет в их шикарном отделанном белоснежной штукатуркой доме на Чарльз-стрит, 20 в Мэйфере, недалеко от того места, где остановилась сама Вирджиния.

Хотя большие круглые очки делали его похожим на ученого, известный своим полным отсутствием такта Бодингтон мог быть уклончивым и довольно противоречивым персонажем. Тем не менее, в тот суровый зимний вечер за плотными шторами он развлекал Вирджинию и подготавливал почву для дальнейших действий, подавая настолько изысканные блюда, насколько позволяли условия военного времени. Она понятия не имела о настоящей военной работе хозяина дома – как и о его раздражении из-за того, что Секция F не смогла внедрить ни одного агента после шести месяцев попыток, – но вскоре Вирджиния увлекла его разговорами о собственных планах. Теперь, когда не было возможности вернуться домой в Америку, она хотела обратно во Францию. Она рассказывала о своей поездке так беззаботно, как если бы они обсуждали отпуск. И, словно равнодушная к опасности и препятствиям, Вирджиния вспоминала, как у нее все получалось, вплоть до того момента, как она воспользовалась старыми связями в Государственном департаменте, чтобы ускорить подачу заявления на получение визы. Она описала свой маршрут через Барселону на севере Испании, когда она пересекала границу на поезде до Французской Ривьеры: якобы для помощи квакерам в работе с беженцами, но также чтобы, пользуясь случаем, написать репортаж для газет на родине. В конце концов, говорила Вирджиния восхищенному хозяину дома под конец ужина, как формально нейтральная американка она могла совершенно свободно поехать во Францию и открыто путешествовать по ней.

На следующий день, 15 января 1941 года, Бодингтон ранним утром поспешил к сверхсекретному офису УСО на Бейкер-стрит, 64 (улица, по совпадению ставшая известной как дом вымышленного детектива Шерлока Холмса[26]). Необычайно воодушевленный, он поднялся на трясущемся лифте на пятый этаж и продиктовал начальнику своей секции, известной среди других как Секция F, срочную записку. «Мне кажется, что даму, которую он рекомендовал, уроженку Балтимора, – сообщал он в Секцию F, – мы вполне могли бы использовать для нашей миссии. Мы могли бы обеспечить ее переезды туда и обратно и покрыть расходы на поездки в обмен на услуги, которые она могла бы нам оказать». Чем больше Бодингтон думал о Вирджинии, тем более исключительной казалась возможность, которую она предоставляла УСО. В то время управление находилось под сильным давлением: требовалось доказать целесообразность его существования, предпринимая конкретные действия. Поскольку Вирджиния была американкой, не было необходимости тайно переправлять ее по морю или высаживать с парашютом – такие операции до сих пор не удавались УСО. Ее акцент также не сочли проблемой, поскольку она могла действовать, представляясь американским журналистом; такое прикрытие объясняло и ее потребность путешествовать по стране и задавать вопросы.