Хромой

— Понимаешь, Ингмар, это самое обычное дело. Наша задача состояла в том, чтобы скрыться в никому не известных далях и не отсвечивать, пока не придёт время. Вспомни, где ты меня нашёл?

— В борделе, — буркнул я.

— Вот именно, и как ты думаешь, почему я там оказалась?

— Понятия не имею, — честно сказал я. — Наверное, секс очень любишь.

Оба моих спутника заливисто расхохотались.

— Мне это безразлично, не забывай, кто мы есть. Для нас всё равно, спать на белоснежных простынях, или на соломе, есть жаркое из птицы, или баланду из картофельных очисток, совокупляться с красавцем, вроде тебя, или за гроши отсасывать пьяным матросам. Зато там, на дне социальной пирамиды самое надёжное место, чтобы спрятаться от всего мира, там просто искать не станут, слишком грязно. А Арман выбрал своим занятием (и местом обитания) криминал, вот только не рассчитал немного и продемонстрировал начальству свои таланты, в результате, вместо сбора дани с лоточников ему пришлось совершать убийства высокопоставленных граждан планеты, к тому же он выдал свою природу, а новые хозяева поработали с программой.

— А этот… третий, как его зовут?

— Звать его могут, как угодно, а нам он известен, как Хирон, так вот, он придумал способ ещё лучше, сел в тюрьму, откуда, по идее, нет выхода. Когда его отпустят, он снова сядет, так и будет дожидаться своего часа. Это вроде монастыря.

— Мне кажется, или вы сами себя перемудрили, так ведь можно и не дождаться никого, посланники просто не смогут нужного человека найти?

— Двоих ведь нашли, — спокойно сказала она. — Найдём и третьего. Если даже в тюрьме его нет, найдётся где-нибудь ещё.

Меня её доводы нисколько не убедили, но и спорить я не стал, бесполезно, нужно добраться до тюрьмы, а на основе полученной информации уже делать выводы. Наш транспорт был самым скоростным, поэтому до тюрьмы в Западном Креме нам предстояло добраться не за восемь часов, а всего за шесть, но и их я решил потратить с толком — завалился спать.

Глава одиннадцатая

— Так что вы от меня хотите? — устало спросил начальник тюрьмы, предварительно выслушав все наши объяснения. — Чтобы я кого-то для вас отпустил?

Это был мужик лет примерно сорока на вид, усталый, с нездоровым лицом (видимо, вредное производство под боком давало о себе знать). Он носил форму, китель и брюки тёмно-синего цвета, а на рукаве имелись какие-то знаки различия. По аналогии с нашими тюрьмами, я подумал, что звание его соответствует подполковнику.

— Для начала, — снова начала объяснять Гера, — нам следует выяснить, действительно ли в вашем заведении содержится такой человек. И, если да, то как можно будет его оттуда вызволить.

— Поиски были бы намного проще, если бы вы назвали его имя, — сообщил начальник.

— Мы не знаем, каким именем он назвался при аресте, — объяснил я. — Попробуйте пробить по базе данных, есть ведь фотография.

— Ничего не обещаю, — грустно отозвался начальник тюрьмы, взял у нас фотографию и небрежно бросил её в ящик стола. Я подумал, что на этом наша беседа и завершится, он прикажет нам идти, а потом, через неделю-две, мы снова поинтересуемся. — Сейчас наша база что-нибудь да выдаст.

Оказалось, что ящик был непростой. Машина с аппетитом слопала фотографию, некоторое время раздумывала, стоит ли отвечать? А потом выдала ответ. Мы, правда, самого ответа не слышали, начальник тюрьмы вывел его на экран у себя в глазу, на нашу долю досталось только синеватое свечение на роговице.

— Итак, зовут его Норберт Эррог, лет ему сейчас шестьдесят два, сидит тут… странно, до сих пор жив.

— А вы не фиксируете умерших? — удивился я.

— Мы на внутреннюю территорию почти не заходим, заключённые получают сырьё, обратно выдают полученные детали. Если не будут давать, не получат пайку. Внутренняя жизнь регулируется ими самостоятельно. Изредка кто-то обращается, чтобы сообщить информацию или попросить медицинскую помощь (в лёгких случаях лечим, поскольку рабочие руки нужны, а в тяжёлых… сами понимаете). Трупы они выдают сами, мы заносим в списки умерших. Так вот, просидел этот человек уже двадцать два года, имеет поощрения по работе (или просто в хороших отношениях со старостой), за медицинской помощью не обращался, одежду получал всего трижды, последний раз это было два года назад, в тот раз его и видели живым наши сотрудники. Это всё.

— Отлично, — уверенно сказал я. — теперь перейдём ко второму, не менее важному вопросу: как его оттуда вытащить?

— Самый простой способ — подождать ещё три года, тогда мы его освободим.

— А побыстрее? Например, выпустить досрочно, за хорошее поведение? Вы ведь говорили, что он имеет поощрения по работе.

— Сказать по правде, досрочное освобождение в законе есть, но мы им никогда не пользовались, за всю историю тюрьмы не было ни одного такого случая. Я даже толком не знаю, как такое можно оформить.

— Может, ещё какие-то варианты? — жалобно спросила Гера. — Мы бы в долгу не остались.