Хромой Орфей

И что они все время хотят из него выжать, ведь он ничего не знает и не помнит...

- Ах ты, тотальная сволочь, бродяга!

Ну и бейте, раз, два! Во рту теплая, сладковатая каша... Этот мясник со зверской рожей в своей стихии, пот льет с него градом, а он бьет - бьет без злобы, обстоятельно, с усердием профессионала... Браво, Вилли, с каждым ударом я все больше ненавижу всех вас! Бейте, быть и вам битыми, все равно, останусь я живым или нет, так и знайте!.. Хватит, пусть его оставят, пусть лучше его отвезут, по крайней мере передохнет минутку, сможет подумать о другом, сосредоточиться, сможет отключить сознание от тела, в Индии, говорят, это умеют делать йоги, - я когда-то этим очень интересовался, человек никогда не знает, что ему может пригодиться... Вот, например, его здесь нет, он где-то в другом месте, сидит где-нибудь в кино, на экране кого-то лупят, а он сидит себе в безопасности, в двадцать первом ряду и с аппетитом посасывает эскимо до чего здорово! - а дома спрашивает: «Что, дедушка, лев сильнее тигра?» Мелихар... Нет, я его не упрекаю... Ишь, гимназистик надутый... а сколько раз я мог поднять поддержку? Изо рта у меня течет кровь, брови напухли, словно поднялось сдобное тесто, боли особой нет - только воет, тянет, саднит. Вспоминаете, как мы играли в шахматы? Сила против воли. В тридцатый раз: «Говори!» Какая жара! Всегда я хромал по математике, а думал-то, что уже сдал на аттестат зрелости. Дед мне тогда подарил в награду свои часы-луковицу. Нескончаемый экзамен на зрелость, по какому же предмету меня спрашивают и где взять шпаргалку? Зуб? Молчи, дурак, шестой нижний слева, не до тебя сейчас, когда не чувствуешь, где лицо. Раз, два! Нет, я не свалюсь на пол! И не подумаю свалиться! Хватит, хватит, не то начну орать... орать на всю округу... Нет, не начну и даже не пикну, ведь меня здесь нет, я сейчас в кино «Пилот» на ковбойском фильме, не пикну, потому что все это меня не касается... Мне тут так отделали карточку, что я уже не я, а кто-то другой. А если выпутаюсь из всего этого, буду снова другим, потому что здесь человек меняется после каждого удара... Хватит уж, я не могу больше, глаза нельзя, это против правил, Вилли, за это тебя могут дисквалифицировать...

Затрещал телефон - райский звук! Мертвяк кивнул: «Перестань-ка, Вилли», и неверной рукой снял трубку.

- Алло?

- Ja, bitte...

На другом конце тарахтел чей-то голос, Башке лишь ошалело кивал:

- Ja, ja. Gut. Ich komme...     [77]

Он положил трубку, снял пальто с вешалки, пощупал карман. Подошел к Вилли, который около рукомойника жадно пил воду из бутылки, и что-то тихо сказал ему: «Ja, gut...» Припадая на одну ногу, подошел к допрашиваемому и усмехнулся.

- Продолжение следует. Не воображай, что ты уже отделался. Это была бы ошибка, мой дорогой.

И с силой, которую в нем трудно было предполагать, он ухватил Гонзу за плечи, повернул к дощатой стене и толкнул так, что Гонза ударился лбом в стену и охнул.

- За любую попытку удрать недосчитаешься ребер. Без фокусов! Можешь пока на досуге подумать обо всем. Долго ждать не придется.

Дверь хлопнула, прихрамывающие шаги стали удаляться.