Хромой Орфей

- Господи, я говорю об этом пакете! - Испуганным жестом, который ей очень шел, Ганка закрыла ладонью рот. - Батюшки, какая же я дурочка! Вечно все выбалтываю. Слушайте, вы серьезно...

- Да в чем дело? - выдавил из себя Павел, высвобождая руку.

Ганка, моргнув кокетливо, сокрушенно вздохнула.

- Вы только не злитесь, ему иной раз приходят такие идиотские идеи... Но я, правда, ничего общего с этим не имею.

- Хорошо, - произнес он, кивнув. - В общем ничего такого не случилось.

Ганка еще медлила, будто хотела услышать от него что-то более определенное; Павел встрепенулся, подтолкнул ее к двери.

- Идите вперед, не то еще подумают, что мы тут флиртуем... Я приду следом.

- Но вы правда не сердитесь на меня?

- Правда не сержусь. Я и без вас тут, кажется, шута разыгрываю.

Дверь захлопнулась. Павел огляделся, потрогал свое лицо - ему казалось, оно высохло от зноя, а внутри у него все цепенеет. Из комнаты донесся приглушенный смех... Спокойно, спокойно!

Он снял со стены старинный кинжал с инкрустированной рукоятью, бросился к креслу, скинул плащ, яростно перерезал бумажную бечевку, потом нажал кнопку лампочки над зеркалом - мельком увидел свое отражение - и стал внимательно перебирать содержимое пакета: несколько затрепанных номеров журнала для дам, старый прейскурант зубоврачебных инструментов, прошлогодний комплект "Фелькишер беобахтер". И - все.

Прокоп оборвал чтение на полуслове, проницательно посмотрел на вошедшего. Понял - и неподвижно замер на кушетке. Бледное лицо Павла не предвещало ничего хорошего, так же как и шаги его и прямо устремленный на Прокопа взгляд.

Все притихли; взрыв висел в теплом воздухе комнаты.

- Что с тобой? - сухо осведомился Прокоп.

- Сам знаешь! - не отводя глаз, сказал Павел.

Прокоп лишь покачал с серьезным видом головой, вяло улыбнулся.

- Ну и что? Ты еще не сообразил, что это было испытание? Думаешь, можно тебе так сразу и доверить...

- Хватит болтать!

Прокоп нервно закурил сигарету.

- Валяй, валяй, - сказал он облачку дыма, насмешливо щуря глаза. - Еще что скажешь?

- Проще всего было бы набить тебе морду.

- Что меня и не удивляет. Видите? - показал Прокоп на Павла. - Отсутствие мыслей обычно сказывается в склонности к наиболее простому решению. Sancta simplicitas! * [* Святая простота! (латин.).] Такая прямолинейная, энергичная...

Прокоп уже опомнился от первого испуга и сам пошел в наступление; с сарказмом, на который был мастер, он проговорил:

- Прими мой совет: когда пойдешь домой, кинься на первого же эсэсовца. Видимо, такие действия отвечают твоему пониманию борьбы. Не раздумывая, лупить по чем попало... - Бросив беглый взгляд на часы, он дал понять, что ссора уже утомляет его. - Ну, еще что? А то становится скучно.

Павел обвел глазами комнату: все сидели молча, отвернувшись, явно никто не пылал желанием встревать в ссору, а может быть, им это попросту было неприятно. У Бациллы от волнения подрагивали малиновые губки. Моника уставилась в пространство, Ганка нашла прибежище у радиолы, без всякой нужды меняя иголку. Даша разглядывала Павла с жадным интересом, как допотопного зверя.

- Ты прав, - выдохнул Павел. - И я только хочу еще сказать, что я про тебя думаю: ты самый обыкновенный бездельник. Вот и все.

- Говори, говори, - хладнокровно кивнул Прокоп. - Ты меня оскорбить не можешь.

- Да ладно вам, господи! - вмешалась Ганка. - Не ждала я, что вы из-за этого такой скандал закатите, Павел! Налейте-ка лучше чаю. Ведь, собственно, ничего не случилось.

- Вот именно! - вдруг взорвался Павел, и все разом всплыло у него на поверхность - гнев, стыд, разочарование. - Неужели мы сюда ходим только для того, чтоб надуваться чаем и пожирать соленые палочки...

- Что с ним? - непонимающе спросила одна из девушек.

- А сам больше всех умолотил, - заметил кто-то насмешливо, но Павел уже ничего не воспринимал.

- Я, идиот, воображал, тут будет дело... - продолжал он срывающимся голосом. - Ведь война кругом... Люди гибнут в концлагерях, а мы болтаем...

- Будь добр, брось эту сентиментальную комедию! - резко прервал его Прокоп. - Все, что ты говоришь, конечно, ужасно ново! Но здесь за все отвечаю я. И потому не потерплю! - Он пружинисто поднялся с места, он уже полностью владел ситуацией. - Ничего не поделаешь, Ганка, придется тебе спуститься и открыть входную дверь,- с неторопливой деловитостью сказал он, потом повернулся ко всем: - Спокойно! Вас это не касается. Продолжаем!

Он демонстративно перестал обращать внимание на мятежника: однако когда Павел одевался в передней, не замечая укоризненных глаз Ганки, Прокоп вышел к нему, провел худыми пальцами по волосам.

- Все это не так просто, приятель, - сурово сказал он. - Еще проболтаешься где-нибудь...

- О чем? - спросил Павел. - О соленых палочках? Ты понимаешь по крайней мере, что смешон?

Прокоп глазом не моргнул: он прислонился к косяку и, мгновенно обдумав что-то, перестроился на более приветливый тон.