Хромой

Магический светильник это хорошо. Прикоснувшись к шару, я снял с крюка светильник и направился к помещению с гребцами. Рабы занимались излюбленным занятием нашего сословия – дремали, полулежа на скамьях, нисколько не волнуясь о своем будущем. Даже не прикованные не задумались о том, чтобы выйти, хотя мы дверь не закрывали. Как только мы вошли, они стали присаживаться, щурясь на свет. Вонь в помещении, несмотря на проемы для весел, стояла дикая.

– Кто командовал?

– Я, – раздался голос из глубины.

Приподняв светильник, я пошел меж рядами, выискивая ответившего. Тот сидел почти в самом конце. Заросший худощавый мужичок в рваном рубище. Я протянул ему руку:

– Хромой.

– Прикованный.

Я улыбнулся шутке.

– Зовут так, – видя мой скепсис, уточнил раб.

– Чустам, – протянул руку корм. – Кто знает, где инструмент для расковки?

– Я знаю, – ответил тот раб, что спрашивал о командовании, когда удирали.

– Неси.

– А что, выходить можно?

– Можно. Хотя нет, пойдем вместе. Вдруг кто из наших неправильно поймет.

Я присел напротив Прикованного.

– Расскажешь, что произошло? – спросил тот.

В помещении и так-то было тихо, а после его вопроса все даже шевелиться перестали.

– Мы беглые рабы, все из разных мест. Так уж вышло, что оказались в порту и попали в ловушку. Пришлось захватить корабль. Подробнее потом расскажу, когда с вами определимся, да и сами решим, что делать.

– А у того печати не было. Да и ты не похож на раба.

То-то они тут притихли. А правда, что тут подумать, если к ним ввалился знатный и воин? Я стянул шапочку, оголяя печать:

– У Чустама сегодня свели, чтобы нас заманить.

– Что ж вы такие неуловимые, что так поймать не могли? – не поверил Прикованный.

А неглупый мужик. Я, пока паруса распускали, пришел к такому же выводу, а объяснение было одно – ловили не нас, а одного мелкого мага, который очень хорошо умел прятаться в лесу. Отсюда и маги на пирсе, и площадка, на которую нас заманили. В лесу или городе им бы Огарика ловить и ловить. А о том, что мальчонка умел прятаться, знало не очень много народу. Интересно, что Липкому пообещали, вернее, что он попросил?

– Была у них причина так поступить, – ответил я Прикованному и сразу постарался увести разговор от щекотливой темы. – А почему Прикованный? Вас вроде здесь, – я огляделся, – семеро в кандалах? И все прикованы.

– Я здесь уже три года прикован. А их изредка расковывают – пересаживают на другие места.

– За что ж такая любовь?

– Бегал часто.

Ну вот. Родственная душа появилась.

– Мне за это ногу сломали.

Прикованный улыбнулся. И почти сразу у него по щеке покатилась слеза.

– Я думал, что уже никогда отсюда живым не выйду, – объяснил он, проведя рваным рукавом по лицу.

Вернулись Чустам и тот раб, который знал, где инструменты. Рабы быстро организовали расковку. Первым, понятно, освободили Прикованного.

– Ну ладно, вы тут дальше сами, потом поднимайтесь на палубу. – Сидеть в этом пропахшем потом, испражнениями и болью рабов помещении становилось невозможно.

Когда мы поднялись на посеребренную луной палубу, Прикованный вздохнул полной грудью. Его взгляд наткнулся на корабельного корма.

– Рыжий! – Прикованный захохотал.

Корм вдруг рванул к борту и не задумываясь прыгнул за него.

– Ушел, гнида! Жаль…

– Эх! Блин! Кому теперь показывать, какие канаты куда?

– Не переживай, Хромой. Такого люда у нас тьма. А вот то, что он сбежал от наказания, жалко.

– Ларк! А где Огарик? – Я поднял узел с купленными мальчишке вещами, он лежал на том же месте, у мачты, куда я его положил, когда мы распускали паруса.

– Он в комнате капитана.

Хотелось поправить: в каюте, но как на руизанском каюта, да и собственно есть ли профессиональный сленг у моряков этого мира, я не знал.

– Где это?

– Вон маленькая дверь справа, – указал раб на корму.

Замок на двери каюты капитана был выдран вместе с петлями. Помещение заливал мягкий свет магического светильника. Убранство было небогатым, но со вкусом. Стол, два стула, пара шкафов, две кровати по бокам и полка с книгами. Кроме Огарика в каюте был дед-лекарь, честно выполнявший мою просьбу присмотреть за пацаном. Я первым делом для соблюдения световой маскировки задернул шторы на окне и перевесил светильник в угол. Гогох, дремавший на стуле, кряхтя встал и пошел к двери.

– Сиди, отдыхай, – попытался я его остановить.

– Остальных раненых проверить надо, – отказался старик.

Огарик, когда я входил, как раз запрыгнул на кровать с книженцией. Ну не может нормальная книга называться «Лилия любви». Капитан или хозяин судна, похоже, был очень романтичным человеком.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Зачем опять сунулся? Самый сильный?

– Да, – улыбнулся он, поняв, что моя сердитость напускная.

– Ладно. Молодец, конечно, но больше не надо. – Я присел рядом и потрепал его вихры. – Держи. Переоденься.

– Да я потом…

– Иди давай! – столкнул я мальчишку с кровати. – Штаны вон по шву пошли. Рукав на локте рваный.