Хромосома-6

По лестнице позади аркады первого этажа Бертрам поднялся на веранду, которая опоясывала все здание. Отсюда прошел в главную канцелярию. По желанию Зигфрида Шполлека кондиционер здесь не устанавливали. Большой вентилятор под потолком лениво вращал длинными плоскими лопастями, сопровождая это каким-то по-особому переменчивым гудом. Вентилятор едва умалял жару в просторном помещении, перемещая по нему насыщенный влагой воздух.

Бертрам направился дальше, прямо к секретарю Зигфрида, широколицему чернокожему по имени Аурильо, уроженцу острова Биоко. Тот уже поджидал гостя и жестом приглашал его пройти во внутреннюю часть канцелярии. Аурильо, выучившийся во Франции на школьного учителя, оставался без работы, пока не была создана Зона.

Внутренняя часть размерами превосходила канцелярию и располагалась по всей ширине здания. Скрытые за жалюзи передние окна выходили на автостоянку, а задние – на городскую площадь. Из передних же окон открывался внушительный вид на новый клинико-лабораторный комплекс, А с того места, где стоял Бертрам, видны были даже окна лаборатории Кевина.

– Садитесь, – отчеканил Зигфрид, не поднимая головы. Голос у него был резкий, несколько гортанный, в нем слышался легкий немецкий акцент. Звучал он по-командирски повелительно. Управляющий был занят тем, что подписывал целую кипу бумаг. – Я через минуту освобожусь.

Бертрам окинул взглядом безалаберно загроможденное помещение. Здесь он всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Ему, ветеринару и умеренному защитнику природы, не нравились украшавшие кабинет стеклоглазые чучела – головы животных, многие из которых значились в Красных книгах вымирающих видов. Вон кошачьи – львы, леопарды, гепарды. А вот умопомрачительная коллекция антилоп: о существовании некоторых Бертран и не ведал. Несколько голов громадных бегемотов тупо взирали свысока: им выпала честь торчать на стене за спиной самого Шполлека. На книжном шкафу расположились змеи, в том числе и изготовившаяся к удару кобра. На полу стоял большущий крокодил, которому специально распахнули пошире пасть, чтобы показать весь набор страшенных зубов. Рядом с креслом, на котором сидел Бертрам, примостился столик из ноги слона, столешницей служил спил ствола красного дерева. По углам стояли скрещенные слоновьи бивни.

Но Бертрама больше раздражали не чучела, а черепа. На рабочем столе Зигфрида их было три. У всех спилены верхушки. У одного височная кость явно пробита пулей. Использовались они соответственно как держатель для скрепок, пепельница и подставка для толстенной свечи. Разумеется, Зона снабжалась электричеством надежнее, чем вся остальная часть страны, и все же из-за ударов молний редкие перебои случались.

Большинству посетителей, особенно визитерам «Генсис», казалось, что черепа – обезьяньи. Бертрам знал, что это не так. То были черепа людей, расстрелянных экватогвинейскими солдатами. Все трое стали жертвами, приговоренными к высшей мере за помехи, чинимые деятельности «Генсис». На самом деле их поймали во время незаконного отлова шимпанзе на предоставленном Зоне куске земли в сто квадратных миль[12]. Эту территорию Зигфрид считал собственной охотничьей вотчиной.

Несколько лет назад, когда Бертрам вежливо усомнился в разумности решения выставить черепа напоказ, Зигфрид, не смущаясь, ответил: черепа заставляют туземных работников ходить на цыпочках. «Они способны уразуметь обращения такого рода, – объяснил тогда Зигфрид. – Такие символы им понятны».

Неудивительно, подумал про себя Бертрам, что до местных дошел смысл угрозы. Особенно если учесть, что жили они в стране, пережившей зверства дьявольски жестокого диктатора. Бертрам никак не мог забыть, что сказал Кевин, впервые увидевший черепа. Тот признался, что они напомнили ему о Куртце, безумце из романа Джозефа Конрада «Сердце тьмы».

– Вот и все, – произнес Зигфрид, отодвигая от себя подписанные бумаги. Прозвучало у него это слегка на немецкий лад, слившись в одно слово: «вотывцо». – Что вас беспокоит, Бертрам? Надеюсь, с новыми бонобо никаких осложнений нет?

– Совсем никаких. Две приплодные самки превосходны, – ответил Бертрам, не сводя глаз с управляющего территорией Зоны. У того самой примечательной деталью внешности был уродливый шрам, протянувшийся от мочки левого уха, через всю щеку и захвативший верхнюю губу до носа. За долгие годы, пока шрам рубцевался, постепенно стягивая кожу, уголки рта Зигфрида разошлись в постоянном насмешливом оскале.

Формально Бертрам Зигфриду не подчинялся. Как главный ветеринар крупнейшего в мире заведения по исследованию и разведению приматов Бертрам общался напрямую со старшим вице-президентом «Генсис» по производству, который сидел в Кембридже, что в штате Массачусетс, и имел прямой доступ к Тейлору Кэботу. Однако в повседневных делах, особенно тех, что касались проекта с бонобо, в интересах Бертрама было поддерживать задушевные рабочие отношения с хозяином территории. Беда в том, что Зигфрид мог вспылить по любому пустяку, и непринужденное общение с ним давалось с трудом.