Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

– Нестерпимо кричащее спокойствие! Классическая поза! Вероятно, Жора испытывал неодолимую потребность еще раз убедить весь этот настороженный мир (ведь он точно знал о том, что мир, затаившись, следит сейчас за каждым его движением, прислушивается к каждому его слову), убедить в том, что… Своим теперь поведением на кресте! Мол, ценой собственной жизни я хочу вам ещё раз прокричать… Всё, точка, – произнёс он тихо, – the buck stops here (Фишка дальше не идёт, – англ.).

Это жертвоприношение, считал он, должно возбудить в людях жажду уразумения…

– Ты так думаешь? – спрашивает Лена.

– Он так думал, – говорю я, – он об этом как-то мне рассказал…

– Он считал себя жертвой?

Иисус только молча наблюдал за происходящим. А усердствовали в большей степени все эти… недомерки и планарии… и, конечно, цезари, ленины, наполеоны… Старались Валерочка с Ушковым… Они, наконец, спелись…

Наталья только смотрела…

– Ты мне так и не ответила, – говорю я потом.

– Что? – спрашивает Лена.

– Как пахнет альфа Центавра?

– Как?.. Ясное дело – сиренью. Верно?..

Запахи живой Тины… Эх-ма!.. Никому не дано знать, как пахнет космический бисер. Я – знаю!..

– Ага, – говорю я, закрыв глаза, – полынью… Макс, расскажи им.

– Уав!..

Глава 8

Иисус хорошенько поднаторел в этом деле: он знает, что такое распятие от корки до корки! Он, так сказать, на собственной шкуре испытал все прелести этой гнусной процедуры. Я не думаю, что он и Жору хотел подвергнуть этому унизительному испытанию.

– Величественному! – восклицает Лена с искренним благоговением, – величественному! Почему унизительному?

– Ты права, – признаюсь я, – конечно величественному! Если уж речь идёт о судьбе цивилизации!

– Это была месть? – спрашивает Лена.

Месть? Было бы ошибкой считать поведение Иисуса как проявление мстительности. Месть? Ну какая же это месть? Пришёл Иисус… Весь мир ждал его прихода! Ждёте – нате! Я пришёл! И коль скоро я весь перед вами, то и знайте теперь: «Не мир я принёс вам, но меч!». Он пришёл, чтоб творить свой Страшный Суд. Он обещал – он сделал. И начал он своё страшное дело с распятия Жоры. А с кого же еще, если не с того, кто возомнил себя творцом новой жизни? Ведь за что распяли Христа две тысячи лет назад? Вот и Жора попался…

– …так это событие начиналось, Жору распяли, и вскоре всё побережье было усыпано любопытствующими, и вскоре весь остров и все потом острова наши, и весть эта кочевала из уст в уста из дома в дом, затем по улицам и площадям из города в город, по странам и континентам, не зная границ…

– Что, что случилось?

– Жору распяли…

Никто уже не спрашивал, кто такой Жора, ни как это вдруг его распяли, ни за что, собственно, все радовались, радовались, смеясь и исторгая восторги и вопли и даже вопли и оры, пели песни и читали стихи, орали хоралы и пили, и конечно, пили взахлёб, пили, пили…

На радостях-то! Никто не мог отказать себе в удовольствии выпить на халяву, что называется, – шару… Ведь вина и коньяки лились реками…

– Пир во время чумы?

– Никакой чумы не было и в помине, только пир, пир, по всему миру, всевселенский пир на весь мир… Риодежанейровские карнавалы в сравнении с нашим – просто смех…

Пушкин читал свои «Нет правды на земле», Моцарт творил свои реквиемы, а Шекспир сонеты… Кто во что горазд… Гомер рифмовал свою «Одиссею» с шёпотом прибоя, а Леонардо вдруг стал переписывать свою «Тайную вечерю», где вместо Христа вывел Жору, а рядом с ним Нефертити! С ума сдуреть!

Наталья молчала…

Микеланджело снова прилип к алтарной стене Сикстинской капеллы, чтобы переписать свой «Страшный суд» с учётом всех катаклизмов нашего времени (кризис, глобальное потепление, вулканы, цунами…) и за одну ночь блестяще выписал новые образы, поражающие трагической силой воображения гения. Ну и Мунк, и Эдвард Мунк со своим «Криком» ещё раз немо проорали миру – «Стоп, ума-а-а-а-а-а-а-лишённые!». Предупреждая олухов цивилизации о достижении «punctum no return»: приехали, друзья мои!..

Шостакович дописал свою симфонию гнева…

– Дописал? Седьмую?

– Да, свежими красками… С извержениями вулканов и низвержением божков… С роковыми рОковыми оттенками…

…и рок, рок… И, конечно, рок. Рок всего человечества вдруг грохнул роком: тра-та-та… бах, бац… Ыыыы!.. Бу-бух…

Суетливые папарацци окружили Жору плотным кольцом, от фотовспышек слепли глаза, протиснуться не было никаких сил, в небе появились вертолёты с троссами, на которых висели корреспонденты с камерами наперевес…

Даже Юля, ага, даже наша Юлия тоже… Представляешь… Виснем вися… Как перезрелая… Как заря запоздалая… Озаряя весь этот…

Несколько раз эти вертолёты сталкивались и валились с неба как спелые груши: бац!.. Прямо в толпу… Крики, ор, глаза в ужасе выпадали из орбит… Люди гибли сотнями, тысячами…

Рок!..

– Но что же Иисус?

– Рёк свои проповеди под тальянку, танцуя вокруг костра.

– Какого костра?

– Жориного… Все бросили ему по горящей спичке… Представляя его то Жанной дАрк, то Джордано Бруно, то какой-то ведьмой…

Это был истинный молот ведьм…

– Ладно, едем! – говорит Лена.