Хроника

И заметь, что этот господин Якопо д'Энцола взял жену из Падуи, вдову, которую звали госпожой Маркезиной и которую ему сосватал господин Маттео да Корреджо в бытность свою пармским подеста. Эта женщина принесла господину Якопо в приданое большие деньги, а он их отдал в рост, приобрел на них в Повильо поля, виноградники и большие угодья, и стало у него «богатства и славы весьма много» (2 Пар 32, 27). В Парме он приобрел мой дом, что был рядом с баптистерием, и получил его чуть ли не даром, ибо заплатил за него малую часть того, во что оценивал его мой отец и во что его надлежало оценить. В дальнейшем господин Якопо был возведен в рыцари в воротах баптистерия, выходящих на площадь, /f. 464a/ и отправился в Модену, дабы стать там подеста, ибо был избран жителями города на эту должность, и еще до окончания своих полномочий окончил он свой жизненный путь. А умер он от некой горловой хвори, которую греки называют апоплексией. Исповедал его брат Якобин дель Порто, что из Модены, он же его и причастил. Оставил покойник братьям-миноритам из Пармы десять имперских либр и столько же – братьям-миноритам из Модены, дабы они молились за упокой его души и за тех, кто умер без покаяния. Да упокоится душа его с миром по милости Божией! Можно воистину сказать о нем, Пс 48, 17–18: «Не бойся, когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не возьмет ничего; не пойдет за ним слава его». И еще, Иов 20, 20: «Хотя и будет у него то, чего он желал, владеть им он не сможет»[2533]. От него осталась дочь по имени Айка, которая вышла сначала замуж за Гирардино дельи Арчили, а когда овдовела, ее взял в жены Эццелино, сын покойного господина Аймерико де Палуде. От Эццелино родила она сыновей и дочерей. Брат же вышеупомянутой госпожи и сын господина Якопо д'Энцола зовется Гирардино, он юноша щедрый, учтивый и великодушный, и ведет достойный образ жизни.

О родственниках господина Гвидолино д'Энцола, который жил неподалеку от кафедрального собора в Парме

Дед господина Якопо прозывался господином Гвидолино д'Энцола, и был он человеком среднего роста, и было у него «богатства и славы весьма много» (2 Пар 32, 27), и был он весьма привержен Церкви, и я видал его тысячу раз. Он отделился от других членов семейства Энцола, которые жили в борго Санта-Кристина, перебрался [в Парму] и поселился рядом с кафедральным собором, а это – собор Преславной Девы Марии. В нем он каждый день слушал мессу, выстаивал всю дневную службу, а также и ночную, когда позволяло время. Когда же он не был занят /f. 464b/ церковной службой, то посиживал вместе со своими соседями под городским портиком поблизости от епископского дворца и рассуждал с ними о Боге или же охотно слушал, как о Нем говорят другие. Он выходил из себя, когда кто-либо из мальчишек бросался камнями в баптистерий или в главный собор, целясь в лепнину и фрески. Завидев такое, он никак не мог сдержаться, быстро подбегал и принимался лупить их ремнем, как будто ему кто-то поручил сторожить то место, а поступал он так исключительно из-за ревностного отношения и любви к Богу, словно говоря: «Ревность по доме Твоем снедает меня» (Пс 68, 10). Сказано где-то у Августина: «Добрая ревность есть пламя веры, которым ум загорается в защиту истины, отбросив прочь человеческий страх». Этот вышеупомянутый господин, помимо сада, башни и дворца, в котором он сам жил, имел еще много других домов, пекарню и винный погреб. И раз в неделю для всех нищих, стекавшихся к нему со всего города, творилась общая милостыня из хлеба, вареных бобов и вина на улице возле его дома, как я видел своими глазами «не раз и не два» (4 Цар 6, 10). Этот вышеупомянутый господин был большим другом братьев-миноритов и первейшим их благодетелем, исполняя то, чему учит сын Сирахов, 4, 7: «В собрании бедных[2534] старайся быть приятным».