Хроника

То же, Суд 8, 22–23: «И сказали Израильтяне Гедеону: владей нами ты и сын твой и сын сына твоего, ибо ты спас нас из руки Мадианитян. Гедеон сказал им: ни я не буду владеть вами, ни мой сын не будет владеть вами; Господь да владеет вами». Также рассказывается о Сауле, что, когда его искали, чтобы поставить на царство, он скрывался в обозе, 1 Цар 10, 22. О святом Марке Иероним говорит[613]: «Он отрубил себе большой палец, дабы его сочли непригодным для священства». Рассказывают о святом Николае[614], что, когда он по воле Божией был избран епископом, он сделал все возможное, чтобы не стать им. Подобное рассказывают о святом Амвросии[615]: когда он также по воле Божией был избран епископом, он сделал все возможное, чтобы не стать им, а именно: он признал занятием своим философию и бежал в Павию, привел в свое жилище женщин легкого поведения, дабы его, обесславленного ими, отвергли и отступились от него. И его не остановили эти слова Писания, Еккл 7, 1: «Доброе имя лучше дорогой масти». Не остановило также и это, Сир 41, 15: «Заботься об имени, ибо оно пребудет с тобою долее, нежели многие тысячи золота». И поскольку даже эти ухищрения не помогли Амвросию уклониться от желания граждан поставить его епископом, он укрылся в имении некоего своего друга. О святом Григории[616], который тоже был избран по воле Божией, также рассказывается в его житии, что он сделал все, что мог, дабы не стать верховным понтификом. Рассказывают и о святом Амонии Александрийском[617], что он отрезал себе уши, /f. 268c/ дабы клирики не поставили его епископом. И когда об этом сообщили патриарху, он им сказал: «Даже если он отрежет себе нос, я дам его вам, лишь бы он был образованным и человеком святой жизни». Итак, возвратились к нему как клирики, так и жители некоего города, прося его от имени патриарха и своего удостоить их чести быть у них епископом. Он ответил им: «Я знаю, что вы хотите иметь меня епископом из-за моего красноречивого языка. Так знайте, ежели вы не успокоитесь, я отрежу его, и тем самым буду бесполезен вам и другим». И таким образом они оставили его с миром, боясь, как бы он не сделал того, о чем говорил. Несомненно, он сделал бы со своим языком то же, что он сделал с ушами. А он был человеком большой учености, святейшей жизни, и язык его был красноречивым, он написал много книг и вел отшельническую жизнь. И заметь, что этот святой человек сделал так, как делает бобер, или бобр, который, зная, что охотники преследуют его из-за его яичек, откупается отчасти тем, что зубами сам откусывает их у себя и оставляет охотникам, и таким образом обретает возможность спастись[618].

А о жалком, презренном клирике, который по своей охоте стремится к прелатству коварным и недостойным способом, говорит блаженный Бернард[619]: «Кружит, кружит усердный соглядатай, прикидывается то таким, то сяким, раболепствуя лишь для того, чтобы любым способом вступить в наследие Распятого». Не этому учит блаженный Григорий[620], более того, в «Пастырском правиле» он пишет: «Да приидет к руководству душами отличающийся добродетелями, избранный не по своей воле, а по принуждению». А для отречения от этого порока имеют значение два примера.

Во-первых, приведем пример Господа нашего Иисуса Христа, о Котором читаем, Ин 6, 15: «Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять Его и сделать царем, опять удалился на гору один». Ищущим /f. 268d/ Его смерти Он Сам явился добровольно; а ищущих Его на царство бежал, дабы показать, что для некоторых лучше быть мертвыми, чем занимать высокое положение. В этом же признаются некоторые знатные и сильные мужи, что они скорее предпочли бы быть прокаженными, чем занимать то положение, какое у них есть. Этим примером пользуется Апостол, Евр 12, 1–2: «Мы ... будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест». Читаем также об Августине[621], что он убегал из всякого города, где не было епископа, дабы не поставили там епископом его.

Есть сведения и о некоем приоре, что, когда его избрали епископом Турне и когда папа Евгений и его аббат Бернард принуждали его взять на себя бремя епископское, он простерся наподобие креста у ног аббата и клириков, избравших его, со словами: «Если вы меня выберете, я предпочту быть беглым монахом, епископом же не буду никогда». А когда в конце своей жизни он страдал на смертном одре, некий монах, дорогой для него и находившийся при нем, сказал: «Дорогой мой, поскольку мы теперь разлучаемся телесно, молю тебя, если можешь, поведай мне, если будет на то Воля Божия, о своем состоянии после смерти». И вот ему, молившемуся после смерти брата пред алтарем, явился Гальфред со словами: «Се я, Гальфред, брат твой». Тот ему: «Друг мой, как тебе там?» Гальфред в ответ: «Хорошо, но Святая Троица мне открыла, что если бы я был поставлен епископом, то был бы в числе осужденных».