Хроника

Восьмая причина была та, что /f. 289b/ тевтонцы императора, узнав, что изгнанники убили пармского подеста, боясь смерти, позволили им вступить в город миролюбиво и делать там все, что угодно[804]. Так же поступила стража дворца коммуны и башни. Посему Мудрец говорит, Притч 19, 25: «Если ты накажешь кощунника, то и простой сделается благоразумным». К этому подходят также слова, 4 Цар 10, 4: «Они испугались чрезвычайно и сказали: вот, два царя не устояли перед ним, как же нам устоять?» Как если бы было два царя: господин Энрико Теста, подеста Пармы, и господин Бартоло Тавернери, который был сторонником императора в Парме и капитаном партии Империи. Эти двое «не устояли перед ним», а именно перед подошедшим к Парме клином, то есть войском, которое было на самом деле весьма малочисленным.

Девятая причина была та, что они возлагали большую надежду на то, что к ним отовсюду скоро подоспеет помощь.

О том, что помощь вступившим в Парму подоспела из пяти мест

Во-первых, от папы Иннокентия IV, у которого в Парме было много родственников и свойственников, и потому что Парма решила бороться против императора, врага его, и уже начала борьбу. Во-вторых, от Григория да Монтелонго, легата в Ломбардии, готового в Милане прийти на помощь с господином Бернардо ди Роландо Росси из Пармы, родственником папы Иннокентия IV, и с миланцами, как только за ними пошлют. В-третьих, от жителей Пьяченцы. В-четвертых, от графа ди Сан-Бонифачо из Вероны. В-пятых, от болонцев и феррарцев и от всех сторонников Церкви.

О тяжелейшей и запутанной войне, которая велась между Церковью и государством, то есть между императором и папой

Но здесь, дабы впредь понять запутанность положения, следует сказать о том, что сторонники Церкви из Модены пребывали вне города, /f. 289c/ а сторонники императора – в городе. Так же было и в Реджо.

Так же стало по прошествии времени и в Кремоне. И поэтому в те времена велась тяжелейшая война, продолжавшаяся много лет; и люди не могли ни пахать, ни сеять, ни убирать урожай, ни возделывать виноградники, ни снимать виноград, ни жить в деревнях. И такое положение было главным образом в Парме, Реджо, Модене и Кремоне. Но около городов люди трудились под охраной городских рыцарей, поделенных на кварталы по числу городских ворот. И вооруженные рыцари охраняли работающих целый день, и крестьяне работали в полях. А это было необходимо из-за наемников, разбойников и грабителей, которых стало слишком много, и они похищали людей и заключали их в темницы ради получения выкупа. Уводили они и быков на еду или на продажу. И если пленных не выкупали, они их подвешивали за ноги и за руки, вырывали у них зубы, клали в рот жаб, чтобы их быстрее выкупали; это было для тех горше и отвратительнее всякой смерти; а эти были жесточе демонов. И в то время человек смотрел на другого человека, идущего по дороге, с такой же охотой, с какой он смотрел бы на диавола. Ибо один всегда подозревал другого в том, что тот хочет его схватить и отвести в темницу, чтобы тот стал таким, кто «богатством своим ... выкупает жизнь свою», Притч 13, 8. И земля стала пустыней, потому что не было ни обрабатывающего ее, ни того, кто,«пройдет по ней» (Ис 34, 10). В самом деле, во дни Фридриха, особенно с тех пор, как он был низложен и Парма восстала и поднялась против него, «были пусты дороги, и ходившие прежде путями прямыми ходили тогда /f. 289d/ окольными дорогами», Суд 5, 6.

О том, что из-за войны чрезмерно умножились лесные звери

И «умножилось зло на земле» (1 Мак 1, 9 )[805]; и умножились чрезмерно птицы и лесные звери – фазаны и куропатки и перепела, зайцы и козы, олени, буйволы, кабаны и хищные волки. Ведь волки не находили по старой привычке в селах животных для своей поживы – ягнят или овец, ибо села полностью были сожжены. И потому они, собравшись в огромные стаи вокруг крепостного рва какого-либо города, страшно выли от сильного голода. А ночью проникали в города и пожирали людей, спящих под портиками или в повозках, а также женщин и детей. А иногда даже подрывали стены домов и душили младенцев в колыбели.