Хроника

В другой раз, когда я находился там же, неожиданно пришел брат Гульельм Бритт из ордена миноритов, о книге которого сохраняется память; он походил на первого Гульельма, о котором я упоминал выше, маленьким ростом, но не характером, ибо Гульельм Бритт казался, как свойственно людям небольшого роста, более вспыльчивым и нетерпеливым. Об этом стихи[952]:

Редко смирен малорослый и редко умен долговязый,
Редко рыжеволосый бывает не склонен к измене.

Я слушал его также в лионском монастыре в качестве корректора при трапезе, в присутствии брата Иоанна Пармского, генерального министра, /f. 307b/ и папы Иннокентия IV, пребывавшего в Лионе. И к тому времени брат Гульельм еще не дописал свою книгу, которая обозначена его именем.

Третьим другом брата Уго был Роберт Гроссатеста[953], епископ Линкольнский, один из известнейших клириков мира. Он вторым после Бургундиона[954], судьи из Пизы, перевел Дамаскина[955], и Заветы 12 патриархов, и много других сочинений. Четвертым другом Уго был брат Адам из Марча[956] из ордена братьев-миноритов, один из величайших клириков мира. Он прославился в Англии и написал множество книг, как и епископ Линкольнский. Оба они были англичанами и товарищами, и оба погребены в кафедральном соборе. Третьим товарищем этих двух был магистр Александр из ордена братьев-миноритов, англичанин по происхождению, магистр кафедры в Париже[957]. Он написал множество книг, и, как говорили все, хорошо знавшие его, в его время не было в мире равных ему.

О том, что я познакомился с братом Уго, еще будучи юношей, находясь в сиенском монастыре. Об учености брата Уго, многократно восхвалявшейся на синоде в Лукке

Мне вспоминается, что, когда юношей я жил в сиенском монастыре[958], в Тоскане, брат Уго возвращался из римской курии и великолепно говорил братьям-миноритам и проповедникам, пришедшим его повидать, о блаженстве рая и о презрении к мирской жизни, и на любой обращенный к нему вопрос он отвечал всем тотчас, без промедления. И «все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его» (Лк 2, 47).

А когда я был в Пистое и предстоял в городе Лукке созыв синода в день Пепельной среды[959], а среди братьев луккских не нашлось никого, кто бы мог произнести проповедь, они обратились с просьбой к брату Уго, чтобы он удостоил их своей помощи в этом затруднении. Он обещал и выполнил их просьбу. А пришел он в Лукку из Пешии только в тот час, /f. 307c/ когда должен был идти в кафедральный собор; и тут собралась вся монастырская братия, желая его сопровождать и ради почета и из желания послушать его. А он, увидев их у дверей, удивленно сказал: «О, Боже! Куда они идут?» Ему ответили, что братья пришли оказать ему почет и что они хотят послушать его. И Уго сказал: «Я не ищу столь великого почета, ибо я не папа. Но если они хотят послушать проповедь, пусть придут, когда мы уже будем там; я же пойду вперед лишь с одним товарищем, а с этой толпой – не пойду». Придя в церковь, они увидели, что все уже собрались и готовы слушать, поскольку последний из тех, кто должен был говорить, заканчивал проповедь. И вот брат Уго произнес проповедь и сказал такие слова в назидание и утешение клиру, что все «дивились словам благодати, исходившим из уст» его (Лк 4, 22). И клирики Луккского епископства еще много лет говорили, что никогда им не доводилось слышать человека, который бы так хорошо говорил. Действительно, некоторые повторяли его проповедь, как заученный наизусть псалом. И они в течение долгого времени восхваляли брата Уго и проповедь его, и из-за него полюбили весь орден и прониклись к нему уважением.

В другой раз я слушал его проповедь народу в провинции Прованс, близ Роны, неподалеку от Тараскона. На этой проповеди были мужчины и женщины Тараскона и Бокера, двух расположенных рядом знаменитых замков, если не считать того, что Рона отделяет один замок от другого. И в каждом из них есть хороший монастырь братьев-миноритов. На этой проповеди были также мужчины и женщины из городов Авиньона и Арля. И сказал он им, как я слышал своими ушами, слова назидательные, слова /f. 307d/ полезные, слова медоточивые, слова спасительные. И они слушали его так, словно он был Иоанном Крестителем, Иисусом Христом во образе человека, потому что считали его за пророка, говоря: «Это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир», Ин 6, 14. Не верят в это те, которые лишены подобной благодати. Не без причины сказано, Сир 44, 19–20: «И не было подобного ему в славе; он сохранил закон Всевышнего». Очень смешно, если я не хочу верить, что кто-то является епископом или папой, лишь потому, что я не являюсь таковым.