Хроника Беловодья

Связь с Незванкой еще действовала. Приказ на отход был получен после полудня, и уже через час третий батальон, со всем имуществом,  выступил на Щигров. На станции остались вторая рота Павла Евдокимова и бронепоезд, который, как совершенно справедливо доказывал Трофимов, бронепоездом называться никак не мог. Называть его так  не хватало нахальства даже у командира Вацлава Пржевальского, человека крайне беззастенчивого. Он предпочитал называть это бронелетучкой.  На простроченной заклепками стенке блиндированного вагона было написано  Заря Свободы. Имя приживалось с трудом, однако Пржевальский не отчаивался, пятьдесят лет бурной жизни приучили его легко относиться к превратностям судьбы и не терять надежды на лучшее.

Двухнедельная стоянка на станции успела ему надоесть, он чувствовал приближение больших перемен и  был необычайно бодр и весел, чего нельзя было сказать о его собеседниках, комроты Евдокимове и секретаре деповской комячейки Щавелеве. Стоя в тени водокачки, они негромко переговаривались.

- Кранты. – сказал Евдокимов. – Приказ РВС армии, держать станцию до последнего человека. Выходные стрелки взорвать.

- Дураки. – презрительно сказал Пржевальский. –  Нас перещелкают за два часа. Если подвезут артиллерию, еще быстрей. И зачем?

Цыганистый Щавелев выматерился, не зная, что сказать.

- Чего ты? – удивился Пржевальский. – Твоя дорога чистая. Собирай чумазых и в лес.

- Ты, Вацик, видать, Матецкого не знаешь. – ответил Щавелев. –  Он нас как дезертиров будет трактовать, так что из лесу потом уж лучше не выходить. Не белые, так свои кокнут.

- Дикие вы люди, русские. – сказал, покручивая пшеничный ус, Пржевальский. – Стоило царя скидывать, чтоб потом своей тени бояться. Одно слово, москали. Проснись, кум. Какой тебе еще Матецкий? До тебя ли ему будет завтра?

- Кто знает, что будет завтра? – не по-военному сказал Евдокимов. – А приказ есть приказ. Так что, давай, Вацик, посылай своих архаровцев стрелки минировать. Я своих стяну к депо. А тебе, Щавелев, не знаю, что сказать.

- А чего мне говорить? – пожал Щавелев плечами. – Я вот он весь. Семья у тещи. Из наших, кто со мной, тот со мной. А кто – нет, гоняться не буду.

- И сколько вас таких? – спросил Евдокимов.

- Думаю, человек пятнадцать будет, деповских.

Пришло двенадцать.

Их Евдокимов отправил в распоряжение Пржевальского, который тут же отвел их в сторону и они говорили, размахивая на все лады руками. Наконец, до чего-то договорились и из теплушки, которая служила Пржевальскому походной каптеркой, скатили по доскам таинственную железную бочку. Бочки этой больше никто  не видел. Но дело на станции закипело. Откуда-то набежали деловитые железнодорожники, защелкали стрелки, возле которых возились подрывники, засновал по путям маневровый паровоз.

Пока Евдокимов собирал разбросанную по пристанционную поселку роту, пока затаскивали пулемет на водокачку, у Пржевальского, в дополнение к бронелетучке Заря Свободы, был уже сформирован состав. Паровоз под парами, несколько платформ с  лебедками и каким-то железнодорожным барахлом, в хвосте - классный вагон. В него споро грузили скарб семьи деповских, решившихся разделить судьбу с ротой Евдокимова.

   Глянув на все это, Евдокимов посчитал своим долгом поговорить начистоту.

- Куда собрался? – спросил он, хватая Пржевальского за отворот кожаной куртки.

Пржевальский, некогда цирковой борец, легко отцепил от себя клешню Евдокимова. – На всякий случай, Паша. И не ори, люди смотрят.

Тут Евдокимова позвали к телефону. Он узнал голос Трофимова. – Ну, что там у тебя?

- Пока ничего. Со стороны Овражного замечено передвижение. – Евдокимов замолчал, словно запнулся, потом спросил. – Погибать нам, Саша?

Трофимов ответил не сразу. – Потому и звоню. В общем, так. Как пойдут, постреляй сколько сможешь и уходи. По обстановке, выходи или к Щигрову или дуй сразу через фронт. Это между нами. Все. Удачи.

- Лады. Тебе того же. – сказал Евдокимов и повесил трубку.

Потом пошел на станцию и нашел Пржевальского. Тот посмотрел на него светлыми глазами. – Трофимов отменил приказ Матецкого. Я угадал?

- Вроде того. – нехотя сказал Евдокимов. – Пострелять и дралала.

- Почему не сейчас? – спросил Пржевальский.

- Ты не борзей сильно. Подержим их сколько можно. Не раньше.  Дай карту.

Линия железной дороге от Утятина  отклонялась к востоку и, описав дугу, от Незванки снова уходила на  запад, теряясь в зелени  замлинских лесов.

- Нам туда – ткнул Евдокимов пальцем. – Думаю, до Овражного пути свободны. Оттуда парнишка прибежал, говорит офицеры ушли затемно. Тут они не появились, видать, в обход пошли.

- Взрывать рельсы, ради моей таратайки, белые не станут. – кивнул Пржевальский. – Я буду маневрировать по первому пути. Поезд с гражданскими  стоит на втором.  Как подопрет, грузи туда роту и смываемся.

Словно в подтверждение слов Евдокимова на южной окраине станционного поселка защелкали винтовочные выстрелы. Евдокимов с Пржевальским поднялись на насыпь. Отсюда хорошо просматривалась центральная улица поселка, обезлюдевшая после первых же выстрелов.

- Дай бинокль. – сказал Евдокимов.