Хроника Беловодья

- Будет ему мое спасибо. – крикнул Пронский. – Будет!

- Теперь насчет книг. Ты этот клуб видел?

- А чего там смотреть? Амбар он и есть амбар.

Вася залился зловещим смехом. – Там же крыши нет.  Во, отсюда видать.

Действительно, из окна кабинета была видна ободранная крыша амбара, в которой зияли огромные дыры.

- Крышу починим. – твердо сказал Пронский.

- Пока вы ее почините, книги сгниют.  Это – раз. – стал загибать Злотников пальцы. – Два. Книги для профессора, то же что для рабочего станок.

- Ага, поучи меня политграмоте. – буркнул Пронский, но начальник ЧК не обратил на его слова внимания. – Три. Предлагаю, незамедлительно освободить незаконно задержанного гражданина Португалова.

- А если не освобожу? – спросил Пронский.

- Тогда это сделаю я. – ответил Злотников, - а там пускай Дронов разбирается, или еще кто повыше. Сам понимаешь, прифронтовая полоса, упрощенное судопроизводство.

- Ты мне трибуналом грозишь? – Пронский оперся кулаками о крышку стола и стал приподниматься.

- Да хоть на голову вставай.  Пошли, Васька, отворять темницу.

Пронский, не переставая ругаться, пошел с ними. Злотников слушал да посвистывал.

- Васильич, денег не будет. – предупредил Вася.

- Тут пришел черед развеселиться Пронскому. – Сынок, - закричал он, хватаясь от смеха за живот. – ты, видать, сам не местный?

- Пичугинские мы. – с достоинством ответил Вася.- Прокофия Залепухина детище.

- Так ведай, детище, что у Злотниковых никогда денег не было, нет, и не будет. Тем фамилия  в Щигрове и знаменита.

Злотников перестал свистеть и сказал, отворяя темницу. – Фамилия осталась, а деньги – прах и пепел.

Навстречу ему, как птица из клетки, вылез заспанный Португалов. Тут Фрол Пронский смирил свой буйный нрав и объявил профессору об освобождении, сказав, что вышло недоразумение. Португалов  пожал ему руку и отправился восвояси.

26.

С той поры прошло почти две недели. И теперь, глядя на читающего помощника, Португалов не мог сообразить, что в этой картине кажется ему необычным. Наконец он понял и спросил - Вася, ты понимаешь, что написано в этой книге?

- Ага, - бойко ответил Вася. – смешная книга. В Пичугино такой же кузнец был. Только не – он заглянул в книгу – не  Мюнхгаузен, а  Гаврилов. Он по речке на наковальне плавал.

- На железной наковальне? – переспросил Португалов.

- На железной, конечно. Ее, когда  Лосевых грабили, трое мужиков в лодку еле втащили.  Вот Гаврилов оттолкнулся от берега и ударил веслами. Ты, Янович в Пичугино бывал?

- Кажется, нет.

- Речка у нас там, Каменка, неширокая, переплыть ее недолго. Вот доплыл Гаврилов до середины, вдруг вода вокруг  вспучилась пузырем, и лодку туда захлестнуло. И все, нет ее. А Гаврилов, когда лодка тонула, удивился, вскочил на ноги, весла бросив, стоит, и так тонет, столбиком. Вот вода ему по пояс уже, по горло. Ему с берега народ кричит, чтоб плыл. А он не шевелится, только шапка на нем лисья так поднялась. Это от страха волосы дыбом встали. И вот он ушел под воду весь, и раз, одна шапка плавает. Утоп.

- Да правду ли ты говоришь?

- Янович, будешь в Пичугино, любой подтвердит.  Вся деревня на берегу подвизалась. Шутка ли, Лосевых грабить. Имение богатое, таскать, не перетаскать. Да ты дальше слушай – с досадой воскликнул Вася. – Чтоб утопнуть, чуда никакого нет. Чудо дальше было.

Минуты не прошло, вдруг видим, ниже по течению, саженях в двадцати, выскакивает плоскодонка из воды, точно уклейка. Подлетела и, хлоп, шлепнулась в воду обратно, кверху дном, и понесло ее дальше.

Мужики же опомнились,  кинулись в лодки и погребли к Гаврилову, чтоб хоть тело добыть, пока под корягу не затянуло. Уже близко, вдруг  голова показалась, и волосы на ней, поверишь ли, как иголки на еже, если его внезапно топорищем поперек пуза перетянуть, торчат в разные стороны, словно остекленели. Глаза же закрыты и такое спокойное у него лицо, будто, не сей секунд Богу душу отдал, а уже много лет в таком состоянии блаженствует.  Тут баба его по второму разу  сомлела и опять упала, как травинка скошенная.

- Про первый раз ты ничего не говорил. – сказал педантичный Португалов, перекладывая  стопку книг, снятую им с полки.

- Так понятно же, когда Гаврилов затонул, она его на берегу ждала.

- Как Пенелопа. – произнес Португалов.