Хроника Беловодья (СИ)

Арсений Федорович удивленно взглянул на него и, видимо, удостоверяясь, что это не шутка, мотнул головой и набулькал по второму разу. — Савва Васильчиков, покойный, ныне, присно и во веки веков.

— Аминь. — сказал начальник ЧК. Людмила Степановна снова перекрестилась.

Арсений Федорович вздохнул. — Как оно нынче быстро делается. Ну, а мы будем здоровы.

— Будем. — сказал Злотников.

Все трое чокнулись.

Валька подумал о разведчиках, ждавших во дворе. Похоже, те же мысли пришли в голову Злотникова, и он сказал напрямую — Стул этот, Арсений Федорович, из реквизита утятинских артистов, которых месяц назад ограбили возле Сварогово. Что такое реквизит, знаешь?

— Не знаю. — ответил хозяин. — Да не важно. Катерина, жена Савки, у нас тогда огурцы брала, пять ведер. Они ведь огород не держат. Ну, вот и принесла, чтоб в долгу не оставаться. Спасибо хоть так. Сам понимаешь, я ведь тебя возле Таськи на часы не поставлю. А Васильчиковы, они под боком. С ними сориться себе дороже.

— Мишку тоже можешь списать. Вот, он, товарищ Деркачев его и чпокнул.

— А Сергунька, младшенький? — ради такого известия Людмила Степановна позволила себе присесть у края стола, и теперь, подперев щеку рукой, жадно внимала рассказу чекиста.

— Живой. В плен взяли. — сказал Валька.

— Что же теперь с ним будет?

На этот раз Валька промолчал, не желая огорчать добрую женщину, ничего хорошего Сергуньке не светило. Таких пускали в расход без лишних сантиментов. С одинаковой скоростью, что красные, что белые.

— В трибунал пойдет. — сказал Злотников. — Трибунал решит. — И вновь повернувшись к хозяину, спросил — От Васильчиковых у тебя больше ничего нет? Может, на хранение чего давали? Или еще как?

— Да мне-то зачем? — ответил Арсений Федорович. — Вот стул, да, есть. Так я и не отпираюсь. А больше ничего, слава Богу.

— Ладно, пусть я тебя поверил. — Злотников встал, надел картуз. — Спасибо за угощение. — И уже в коридоре, у самых дверей, спросил. — С Таисией надумал чего?

Хозяин вздохнул. — Чего думать, Тимоха? Вот к тетке думал отправить, в Утятин, да прособирались. А теперь, чего уж.

Злотников невесело усмехнулся. — Забрал бы я ее от тебя, да сам видишь.

— Забрал бы… — протянул Арсений Федорович — как же. Вот стул можешь забрать, а дочь родную забери, попробуй.

14

Выйдя во двор Валька, услыхал голос Малашенко, тот тоже уже закончил, но вместо комендатуры привел своих людей прямо сюда.

— Трофимов был. — сообщил он первым делом. — Злой, как собака. Сказал, чтоб бросали все к такой-то матери и шли в казармы. Ну, правильно, вообще-то. Завтра, по всему видать, закипит тут заваруха, потому, главное, выспаться, как следует.

— Нашли чего? — спросил Валька.

— Пусто. Так, походили только, покрасовались, с барышнями полюбезничали.

Негромко переговариваясь, разведчики вышли со двора. Ночь была темная, безлунная. Ни одно окно уже не горело. Только щебенка, которой была засыпана широкая улица, слабо мерцала в свете звезд. Да верстах в двух, ниже по реке, у моста, пылали костры. Выше по течению царила непроглядная мгла. Вдруг Вальке показалось, что ее прорезал огонек. Он присмотрелся, огонек показался снова и вновь потух.

— Злотников, глянь, что там такое?

Чекист повернул голову — А, это химик наш, Португалов. Сумасшедший он.

— А его чего не проверили?

— С ним все ясно. Сумасшедший он и есть сумасшедший. Там развалины одни. Но, хочешь, сходим, это недолго.

Зарубленный в начале лета под Конотопом, Рыбалка, бывший начальник команды конной разведки, не уставал повторять, что в их деле мелочей не бывает. И Валька не раз имел случай убедиться в его правоте. А с учетом того, что за рекой красных уже не было, все, находящееся на берегу, требовало особого внимания.

Приказав Малашенко вести бойцов в казармы, Валька отправился со Злотниковым в гости к сумасшедшему химику Португалову. Они спустились к реке, и пошли вдоль берега, нащупывая невидимую в темноте тропинку.

15

Никто в Щигрове не мог с уверенностью утверждать, был ли Мечислав Португалов, действительно, химиком и профессором. Достоверно известно было одно, года за два до войны, Гаврила Стрекопытов выписал его за немалые деньги из самой императорской Вены. Что деньги были немалые, в этом мог убедиться каждый, кто наблюдал появление, сошедшего с петербуржского экспресса, Португалова на перроне вокзала в Незванке. Его багаж целиком занимал товарный вагон, который железнодорожники просто отцепили, чтоб не задерживать отправление поезда.